Беккер неплохо владел техникой самообороной, так что троице не поздоровилось. Сильно они его разозлили, да так, что вскоре нас разнимал прибывший на место полицейский патруль.
Вся дружная компания оказалась за решеткой до утра, вот так погуляли. Что же, я смог забыть о рабочих проблемах и своих тревогах, как и хотел, зато получил новые... Журналистские связи Руди Беккера оказались кстати: он связался с кем-то и утром нас отпустили. Все эти выходные я пролежал на койке, в первый день очень сильно страдал от похмелья, во второй зализывал раны: избили меня серьезно, и нужно было восстановиться перед новой рабочей неделей.
Глава 5
В первый же день рабочей недели в лагерь привезли много новых военнопленных. Четыре грузовика выстроились в ряд перед главным корпусом, ожидая распределения по баракам. В этот момент мы со всеми офицерами обедали. Но меня раздирал жуткий интерес: в каком грузовике находится та самая радистка. Поэтому я решил, пообедав, просто пройтись по территории и разведать обстановку.
Женщины находились в последнем грузовике. Не успел я подойти к нему, как тот поехал в мою сторону. Я остановился и стал присматриваться. Грузовик проехал мимо и встал у третьего барака, я подошел и стал наблюдать, как женщины заходят в помещение. Среди них я не заметил никого, похожего на Екатерину.
— Курт! — окликнул меня Карл Фердинанд. — Идём, пора работать!
Я оставил попытки разглядеть любимую среди пленных и с тревогой на душе отправился стенографировать очередной допрос. Карл посмотрел записи и произнес:
— А, сейчас будет та самая радистка!
У меня аж подпрыгнуло сердце и, как назло, в этот миг перегорела лампочка. В моей части кабинета стало совсем темно.
— В твоем столе есть новая лампочка! — сказал следователь.
Я нащупал ручку стола, открыл его и стал искать лампочку на ощупь. В это время дверь допросной раскрылась, и конвойный ввел девушку. Её распущенные волосы закрывали лицо. Пленницу усадили на стул.
— Фамилия, имя, отчество, — начал привычную процедуру Карл.
Девушка подняла глаза на него, потом обернулась на меня. Мы столкнулись с ней взглядом, и я понял, что пойманная радистка очень похожа на мою Екатерину, но это другой человек. Не знаю, что делать в таких случаях: плакать или смеяться? На душе было настолько погано, что я не находил себе места, осознавая, что ждет сейчас эту молодую девушку. Я вкручивал эту чертову лампочку, но она то ли тоже перегорела, то ли с контактом было что-то не так. Руки мои тряслись и не слушались, а я волновался, от чего, не понимал сам.
Девушка отказывалась говорить, неужели сейчас Карл позовет своего лысого палача и начнётся…
— Боже, как же этого мне не хочется это видеть! — думал я про себя, — Господи, прошу тебя, не допусти мучить это хрупкое создание! Пусть она всё расскажет!
У меня очень сильно закололо сердце, и тут загорелась эта проклятая лампочка.
— Боже, — жалость к девушке переполняла меня, — да пусть везде перегорит сегодня свет!
Следователь еще несколько раз повторил свой вопрос, но девушка отказывалась идти на контакт. Он обозлился, стукнул кулаком по стулу, девушка подпрыгнула, взвизгнула, но сразу же замолчала! Это уже начинало бесить моего коллегу, и он вышел из комнаты.
— Всё! Сейчас начнется! — я перекрестился и в этот момент ощутил взгляд этой девушки. Она прищурила глаза и сжала кулаки, будто бы зная, что её сейчас ждёт. Я не осмелился с ней заговорить, хотя мысленно несколько раз пытался начать диалог.
В кабинет вернулся Карл, а следом за ним и палач. Девушка заерзала на стуле, но руки её были крепко привязаны к спинке, а ноги — к ножкам стула. Следователь прошел и сел за своё место.
— Еще раз спрашиваю: фамилия, имя, отчество, звание? — взяв в руку карандаш, медленно проговорил Карл.
Палач ждал команду от начальника. Пленница покачала головой.
— Ральф! — махнул ему Карл. — Давай!
Здоровяк улыбнулся и с радостью начал выбирать инструмент для пытки. Карл с интересом посмотрел на узницу и подошел к ней, взял за волосы и развернул её голову к Ральфу.
— Смотри, сейчас будет больно, — Карл языком облизал свои губы, — ты, русская свинья, думаешь, выдержишь пытку Ральфа?
Палач молча перебирал свои инструменты, разыскивая предмет пострашнее, и когда сделал это, повернулся в центр комнаты.