— Нет, — замахал я указательным пальцем правой руки, — Ку-у-рт, —медленно я протянул своё имя.
— Курт! — рассмеялась девушка, — А можно я просто тебя буду звать обычно — Коля?
— Сейчас мы находимся в Германии, — задумался я над ее просьбой, но продолжил дальше так же размышлять вслух, — и здесь русские имена будут звучать не к месту. Пожалуйста, постарайся всё же запомнить, моё имя — Курт, хорошо, договорились?
— Я попробую, — кивнула Катя, закусив губу, — только если я растеряюсь, то…
— То лучше просто ничего не говори, — остановил тут её я, — хорошо?
— Хорошо!
Девушка молча посмотрела в окно. Мы проезжали поля, похожие на советские, только стога с сеном стояли по-другому, ровнее.
— Куда мы едем? — крутя головой, пыталась понять Катя.
— К моей маме, нам ехать еще далеко! Отдохни, и вот, — я правой рукой нащупал армейский планшет со своими рисунками, что лежал на переднем сиденье, и передал его Кате.
— Что это? — удивилась она.
— А ты смотри! — заинтриговал её я, — сама всё увидишь и поймешь!
Девушка начала молча пролистывать рисунки, погружаясь в нарисованные образы и удивленно покачивая в стороны головой, порой она даже утирала слезы. Я наконец-то дождался улыбки на ее лице, мне так этого не хватало. Уверен, Екатерина быстро восстановится рядом со мной. Судьба вновь вернула ее мне, и я использую все шансы, чтобы создать семейную идиллию рядом с ней. Война скоро уже кончится, и мы сможем зажить нормальной жизнью, а если придется уехать в любую другую страну, я готов к этому. Девушка рассматривала мой альбом, как кинофильм, какие-то страницы она изучала пристально и долго, другие тут же перелистывала.
— Катя, ты узнаешь, кто на этих картинках? — спросил ее я.
— Конечно, узнаю! — заплакала Катя. — Здесь везде я, даже папа есть! Здесь такие интересные сюжеты, что я даже не знаю, что тебе сказать!
Катя плакала, поспешно вытирая слезы. В альбоме были отображены все мои переживания и воспоминания более чем за год.
На улице уже темнело, и я задумался, что нам необходимо где-то переночевать. Мы проезжали какую-то деревню, оказавшись на окраине, я остановил автомобиль. С непривычки от дороги ломило всё тело. В конце последней улицы, справа от нас, стоял небольшой кирпичный двухэтажный дом, в окнах его тускло горел свет.
— Катя! — обернулся я к ней. — Сиди в машине, пожалуйста! А я схожу в этот дом и узнаю, можно ли здесь нам заночевать, дальше ехать не могу, очень устал.
— Хорошо, Николай! — ответила Катя, снова назвав меня русским именем, и рухнула на сиденье.
Я вышел из автомобиля, подошел к окну и постучал. В окне появилась старая женщина, укутанная в теплый шерстяной платок.
— Что? — спросила она.
— Здравствуйте! Мы с девушкой с дороги, очень устали, скажите, пожалуйста, разрешите ли вы нам переночевать.
Женщина высунулась из окна на улицу и внимательно разглядела наш черный «Мерседес», прищуриваясь, заострила внимание на номере автомобиля и кивнула мне в ответ. Она закрыла окно и махнула мне через стекло в сторону двора. В соседней комнате загорелся свет, хозяйка готовилась выйти.
Через пару минут скрипнула старая дверь во дворе.
— Машину поставьте во двор! — предложила хозяйка. — Только ворота сами распахните, у меня нет сил, их уже два года никто не открывал. И закройте надежно, чтобы не хлопали от ветра ночью.
Я сделал всё так, как она сказала, после чего нас доброжелательно пригласили в дом.
— Катя, — обратился к ней полушепотом я, — Пожалуйста, не задавай лишних вопросов, мы будем говорить на немецком, ты всё равно ничего не поймешь, я тебе потом перескажу.
— Мне бы только как следует отдохнуть! — ответила девушка и потерла глаза.
Хозяйку звали Диана, это была женщина лет семидесяти, но глаза ее выглядели еще старше, вероятно, они видели много страшного, случившегося на этой войне. Диана угостила нас поздним ужином и даже сама предложила воспользоваться ванной комнатой. Первой пошла Катя. Когда девушка искупалась, Диана протянула ей чистую одежду, пояснив, что это вещи ее внучки: черно-белое платье, больше похожее на школьную форму. Диана пообещала утром найти что-нибудь другое, но Катя и этому платью была рада.
Искупавшись, мы почувствовали, прилив сил. На столе стоял горячий чай, мы с Катей вцепились в кружки обеими руками и сидели, слушая Диану. Из угощений на тарелке скромно лежали только печенье и сушки, которые девушка тягала одну за другой, также она добавила сахар в свой чай. Старая женщина смотрела на Екатерину и продолжала рассказывать о себе.