Изучив карту, я нашел на ней Майсен, и приблизительно рассчитал расстояние, которое мне предстояло преодолеть. Ганс был прав, почти пятьсот километров, по моим подсчетам, четыреста восемьдесят. Учитывая мой маленький опыт вождения легкового автомобиля, я буду ехать долго.
Я завел двигатель и тихонько двинулся. Сама техника вождения автомобиля мне была знакома, этому научил отец, но опыт езды по трассе отсутствовал вовсе. Первые минуты за рулем этого автомобиля мне дались тяжело, я еще плохо ориентировался, когда нужно переключать сцепление на коробке передач. От волнения всё моё тело покрылось потом, руки крепко держали руль, ноги немного дрожали от напряжения, но мы с Катей тихонько ехали.
Девушка спала и не видела моих мучений, да и хорошо, было бы стыдно показать, что мужчина не умеет водить автомобиль. Хотя в Советском Союзе, думаю, таких мужчин половина, как минимум. Побывав там, а также по рассказам других очевидцев, у русских автопром до сих пор не очень развит, и автомобиль — большая редкость, кроме больших городов. А в деревнях и сёлах всё еще лошадь выполняла роль трактора для пашни земли. Не представляю, сколько сил необходимо для этого, какими должны быть русские лошади. С виду они были самые обычные, не породистые и не откормленные. Да, загадочная это страна — Советский Союз, в ней и лошади имеют необыкновенную силу и мощь.
За полчаса мы выехали за пределы города. Позади остался самый трудный период, за который я свыкся с новым для меня автомобилем. Съехав на обочину, заглушил двигатель. Необходимо было размяться и передохнуть. Смешно, да? Какие-то тридцать минут езды за рулем штабного «Мерседеса» так меня утомили, а всё от переживаний и неопытности.
Я вышел наружу и чуть было не упал на асфальт. Мои ноги и спина затекли от напряжения и непривычной нагрузки. Взяв себя в руки, я размялся, сделал махи руками и ногами в разные стороны, круговые движения головой, которые восстановили кровоснабжение в шейном отделе. После импровизированной зарядки мне стало намного лучше. Подойдя вплотную к задней двери, через стекло я увидел, как русская девушка спит на заднем сиденьи немецкого автомобиля, свернувшись калачиком. На моем водительском сиденьи сверху было наброшено серое одеяло, оно давно мне мешало во время езды. Видимо, место водителя должно быть без таких предметов. Я тихонько открыл дверь, снял одеяло и накрыл им Екатерину. Девушка застонала и перевернулась в обратную сторону, лицом к заднему сиденью, одеяло тут же упало на пол. На моем лице появилась улыбка. Я подумал: «Всё наладится, теперь Катя со мной рядом, познакомлю её с мамой и с сестрёнкой. Война закончится, и мы будем жить счастливо вместе», заботливо поднял одеяло и вновь накрыл спящую девушку.
На улице в тот день было прохладно, из-за облаков светило солнце, но ветер разгонял теплые лучи по разным сторонам. Если бы погода была безветренной, было бы намного теплее. Обойдя автомобиль со всех сторон, будто устанавливая с ним дружеский контакт, я дотронулся до капота и сказал, как молитву:
— Я верю в тебя, дружище, — ладонью погладив металл, я продолжил, — пожалуйста, не подведи меня в пути! Даю слово, сильно гнать я не буду, 40-50 миль, не более, этого хватит для малоопытного водителя, чтобы добраться до нужного города.
«Мерседес» был очень комфортным автомобилем, можно часами хвалить его и невозможно сравнивать с другими машинами того времени — это была самая лучшая модель во всем мире. А вы ездили когда-нибудь на Mercedes-Benz 170 1931 года? Это название было указано в технической книжке об автомобиле, что лежала в бардачке.
Я отдохнул и вновь сел за руль. Как и обещал, сильно на газ я не давил, помнил, что отвечаю и за жизнь Екатерины.
Спидометр показывает сорок миль в час, бак полон больше чем наполовину. Автомобиль летит, как ласточка над морем, мы проехали уже более двух часов и продолжали дальше свой путь. Я сбросил скорость, не стал рисковать, потому что имел совсем небольшой опыт вождения. Лучше будем чуть дольше в пути, но доберемся живыми. В любой стране Европы на трассе дороги всегда были прекрасны, гладкие и с нужными указателями, поэтому я знал, в какую сторону мне ехать — это мне очень помогало.
За спиной я услышал возню. Катя стала приходить в себя.
— Катя! — позвал ее я. — Как ты себя чувствуешь?
В ответ была тишина, но было понятно, что девушка пытается подняться. Когда она сделала это, я увидел ее в зеркале заднего вида: измученная, совсем не такая, как прежде. Она стала присматриваться и узнала меня. Чтобы сосредоточиться на общении с Катей, моя нога ослабила педаль газа, и автомобиль снизил скорость до двадцати миль в час. Мерседес будто плыл, не спеша по дороге.