Дмитрий стоял над ним. Пистолет был направлен прямо ему в голову. Но не так близко, чтобы Рикки мог протянуть руку и схватить оружие. Ему пришло в голову, что Дмитрий уже делал подобные вещи.
Подошёл Григорьев, его шаги эхом отдавались в огромном пространстве. Рикки почувствовал, как сильные руки ощупали его. Он нашел телефон Рикки, вытащил его, бросил на пол и раздавил на куски пяткой.
— Видеодоказательства! Их больше нет!
Но у Рикки были заботы важнее, чем его уничтоженные кадры.
— Отдай документы, — потребовал Дмитрий.
— У меня их нет, — прошептал Рикки. Его голос был хриплым, и после полученных ударов ему было больно говорить.
Неправильный ответ. Колено Дмитрия врезалось в лицо Рикки. Он почувствовал, как его скула треснула, а из носа брызнула кровь.
— ОТДАЙ ДОКУМЕНТЫ!
— У меня… их… нет… — выдохнул Рикки.
Дмитрий рявкнул что-то по-русски, и Григорьев подошел и грубо сорвал рюкзак со спины Рикки. Пока Рикки корчился на полу от боли, русский вывернул рюкзак наизнанку, чтобы высыпать содержимое на пол.
Выпали два предмета. Первой была фотография Рикки и его родителей. Уголок рамки ударился о твердый пол. Затем последовало письмо от Мадлен. Оно упало на пол рядом с фотографией. Русский схватил его и вытащил письмо из конверта, явно проверяя, не спрятал ли Рикки туда документы. Когда он увидел, что это всего лишь письмо, он скомкал его и бросил на землю.
— Нет! — попытался закричать Рикки, но голос его был слабым и хриплым.
Внезапно Коул оказался там, присел рядом с Рикки, его губы скривились от ярости. На его брюках было пятно крови в том месте, где вошла ручка.
— Что ты сделал с этими бумагами, маленький…
Но Дмитрий яростно отшвырнул Коула в сторону. Он наклонился и поднял Рикки за плечи. Затем он потащил его к фургону и прижал к машине. Хотя его русский акцент был очень сильным, его английский был превосходным. Он говорил медленно и очень четко, так что Рикки мог слышать каждое слово.
— Пойми. Ты скажешь мне, где эти документы. Либо ты делаешь это сам, либо мы делаем это по-другому. Но поверь, когда я говорю, что если мы поступим иначе, ты будешь умолять сказать мне, где они, а потом ты будешь умолять меня убить тебя. Теперь я задам этот вопрос только один раз. Где документы?
Вопрос, казалось, повис в воздухе между ними, и мысли Рикки кипели. Он пытался выкинуть из головы боль своего израненного и истекающего кровью тела. Думать. Поступить правильно.
Это было невозможно.
Мир вращался. Все его тело было наполнено смесью ужаса и боли. Он посмотрел через склад и увидел, что отец Иззи сердито смотрит на него. Внезапно лицо Коула как будто изменилось, и он увидел саму Иззи.
Он знал, что на самом деле это была не она. Он знал, что его разум играл с ним злые шутки. Но образ Иззи вызвал у него ободряющую улыбку. Эта улыбка, в свою очередь, придавала ему немного силы.
Он слышал, как говорил:
— Я не знаю, где они…
Внезапная острая боль. Дмитрий стукнул кулаком по поврежденной скуле Рикки. Он услышал, как выл в агонии, и мир закружился в два раза быстрее. Тошнота пробежала по его телу. Он посмотрел на изображение Иззи Коул, которое он видел.
Но она изменилась…
Это было очень тонко, потому что Иззи и Мадлен были так похожи. Но среди суматохи, страха и боли Рикки мог видеть лицо своей сестры так ясно, как если бы она была живой.
Он знал, что это было лишь видение, но оно придало ему какую-то силу. Легче всего было бы сдаться. Но последствия будут разрушительными. Коды «Трезубца» окажутся не в тех руках. Четыре британских агента будут все равно что мертвы. И Джейкоб Коул будет ходить на свободе, готовый запугивать и терроризировать всех и каждого, как он сочтет нужным.
Что подумала бы о нем сестра, если Рикки позволил бы этому случиться? Если бы он думал только о себе, когда на карту были поставлены более важные вещи?
— Значит, Феликс был прав. «Однажды ты удивишь себя…».
И мир перестал вращаться. Коул снова был Коулом. Все было ясно. Рикки посмотрел Дмитрию в глаза.
— Ты можешь убить меня сейчас, — сказал он, — потому что я не скажу, где они.
На долю секунды Рикки заметил на лице Дмитрия слабую тень сомнений. Но это быстро прошло. Дмитрий схватил его за волосы, дернул и толкнул Рикки на пол. Он почувствовал тяжелый ботинок в пояснице. Затем он услышал звук, который научился узнавать: глухой лязг, когда Григорьев готовился выстрелить.
— Погоди!
Говорил Дмитрий. Он говорил по-английски — Рикки понял, что это было для Коула, а не Рикки.
— Что у него на спине?