Он бережно берёт её за руку и ведёт в небольшую зону, отведённую для танцев. Только сейчас понятно, насколько Вишня выше еë. С поправкой на каблуки добрых тридцать сантиметров. В попытке рассмотреть выражение его лица, Роуз до боли в шее запрокидывает голову, но приглушённое освещение, словно вуаль, скрывает эмоции.
Музыканты играют что-то вроде классическое — Купер никогда не была музыкальным экспертом. Мысли разбегаются, как тараканы при щелчке выключателя. Сконцентрироваться не получается. Только бы не упасть с этих стриптизёрских ходуль!
В отличие от неё, Вишня прекрасно танцует. Нет, больше: он обожает танцевать. Легальный способ ощупать партнёршу оценён по достоинству в юности. Танец — это почти прилюдия. Когда-то давно один из его многочисленных приятелей шутил о том, что по тому, как люди танцуют, можно понять, как они занимаются сексом. Вишне эта теория нравится, с годами она подкрепляется опытом, но так и не теряет своего очарования.
Роуз такая маленькая и такая восхитительно податливая, словно настоящая фея из старых английских сказок. Полуголая наивная русалочка в сверкающем платье из рыбьей чешуи, в лапах Чёрного Дракона.
Раз. Два. Три. Четыре.
Они кружат по паркету, вырисовывая на нём шагами восьмёрку. Противостояние. Никакой плавной медлительности, присущей сдержанному вальсу. Резкие, самобытные движения, рвущиеся из глубины души. Когда мимолётные касания-обещания интригуют и заводят сильнее, чем страстный поцелуй.
Раз. Два. Три. Четыре.
Поворот. Голова кружится, и мир вокруг смазывается до размытых цветных пятен.
Раз. Два. Три. Четыре.
Простенькая поддержка — почти полёт и чувство лёгкости пузырьками шампанского разливается по венам.
Раз. Два. Три. Четыре.
Прогиб назад такой глубокий, что поясница отзывается болью, но это совершенно не важно. Ничего не имеет значения, кроме горящих азартом и предвкушением карих глаз мужчины, нависшего над ней.
Раз. Два. Три. Четыре.
Кружение, и вот он прижимается к еë спине запредельно близко. Лопатками она ощущает, как судорожно бьётся его сердце.
Раз. Два. Три. Четыре.
Вишня внимательно отслеживает реакцию Роуз. Прижимает чуть сильнее, чем следовало, почти на грани. Удерживает чуть дольше, чтобы потом оттолкнуть, практически бросить в сторону на расстояние вытянутой руки, касаясь лишь кончиками пальцев, и снова притянуть в свои объятия.
Раз. Два. Три. Четыре.
Замереть друг напротив друга. Глаза в глаза.
Шалея от собственной смелости, она касается ладонями его груди, проникает под полы пиджака, и нежно оглаживая спускается в низ, к ремню брюк. Замаскированный под ласку обыск выходит информативным: огнестрельного оружия при себе у него нет.
— Роуз… — хрипло шепчет на ушко, дыханием щекотя волоски на шее, — а как же четвёртая поправка?К Конституции США является частью Билля о правах. Поправка запрещает необоснованные обыски и задержания, а также требует, чтобы любые ордеры на обыск выдавались судом при наличии достаточных оснований, исключая случаи федерального законодательства
Вся эротичность момента летит к чёрту. Роуз стряхивает с собственных ягодиц, чужие нахальные руки, прижимающие так крепко, что дыхание сбивается, а низ живота наливается свинцовой тяжестью, и выкручивается из объятий, ставших непозволительно крепкими.
— Что же ты, детка? Это было даже приятно.
— Достаточно, — она отталкивает его, отстраняясь, а он хохочет, привлекая слишком много внимания к их паре. — Мне пора.
Составленный заранее план «Д», включающий в себя тактическое отступление, под прикрытием милой улыбки начинает действовать незамедлительно. Пока ещё не поздно и игра не зашла слишком далеко.
Купер не дожидается его ответа. Максимально неторопливо, мысленно отмеривая каждый шаг, она направляется к арке, ведущей из зала и, как ошпаренная, несётся по коридору к выходу, стоит только скрытся за поворотом от его взгляда. Каблуки отбивают ритм созвучный сердцебиению. Кровь стучит в ушах, а тепло прилило к шее и щекам.
«Идиотка! Дура! Дисциплинарным взысканием на этот раз ты точно не отделаешься!».
Купер смотрит под ноги, поэтому с разгона врезается в мужчину, входящего в узкий дверной проём. Попадание сорокапяти киллограммового снаряда яростного смущения выходит фатальным. Она мухой в куске янтаря, застывает стиснутая большими мужскими руками. Лицом утыкается в нагрудный карман кожанной куртки. Щеку царапает змейка, а в нос бьёт запах мускуса, кожи и бензина. Роуз ловит себя на том, что принюхивается, провокационно глубокий вдох удаётся предотвратить силой воли.