– «Под полковника, под полковника»!
– Хихихи!
– В правильном направлении мыслишь, Elizabeth! Тебе нужен мужчина старше тебя – но не «критично» старше, причём уже находящийся на достаточно высокой ступеньке карьерной лестницы и имеющего перспективу взобраться по ней «на самый вверх».
– Да, где ж я такого…?
– Стоп, не перебивай! Но, этого мало: его надо не просто обольстить своими выглядывающими из-под юбчонки коленками или выпирающими из-под блузки сиськами…
Елизавета густо покраснела.
– …Его сначала надо отбить у соперницы – перспективный мужчина «в возрасте» редко бывает одиноким. Затем – приручить, выдрессировать и науськать взять самый «Олимп» – чтоб ты там уселась при нём, подобно богине Геры при Зевсе-громовержце. Я достаточно ясно выражаюсь, Елизавета?
– Вполне… Но, я так не смогу!
– Сама ты, определённо не сможешь – тебе не хватает ни опыта, ни знаний, ни мужского – стратегического взгляда на некоторые вещи. Но, если с тобой рядом будет учитель…
– Серафим?
Киваю головой, потом поднимаюсь и, зевнув, безапелляционно говорю:
– Ладно, на сегодня думаю вполне достаточно. Если ты согласна, чтоб я стал твоим учителем и помог осуществить твои мечты – внешне, давай оставим всё как есть. Ежели нет… Просто исчезни с моих глаз долой – я не хочу попросту тратить на тебя время. Ты поняла?
– Да…
– Очень хорошо, девочка! Когда я вернусь из Нижнего – ты должна уже определиться. Спокойной ночи и самых приятных сновидений И, передавай большущий привет maman…
Я потрепал её по атласной щёчке и направился на выход.
– Серафим, постой!
Я приостановился:
– Что-то хотела ещё спросить? Ну… Спрашивай, что молчишь – как рыбой об лёд?
– Ты… Ты когда-нибудь, кого-нибудь любил? – в её голосе слышалось сильное сомнение.
– Да, любил! Маму, папу, сестёр и свою первую учительницу… Когда служил в армии – любил Родину, всё без исключения полковое начальство и лично самого товарища Троцкого.
– Хихихи! Я не про то… У тебя была девушка? Ты её любил?
– Была… Любил…
– И, как…
– И «как женщину» тоже.
– Хихихи! Я не про «это»… Что с ней?
– Я её навсегда потерял.
Должно быть, это было сказано слишком трагическим тоном.
– Ой, – прикрыла она ладошкой рот в испуге, – извини…
– Это, вы с Надеждой Павловной меня извините, – склоняюсь в поясном поклоне, – если не оправдал каких ваших надежд.
Ещё раз попрощавшись, я вышел.
Какой час, интересно?
Матерюсь, вписавшись со всего маху в чей-то забор:
– …Твою мать! Долбанная околосельская местность – угораздило же сюда «попасть»…
Темень – хоть глаза выколи! Тем не менее, даже не вляпавшись впотьмах в чьё-нибудь свежее дерьмо – а всего лишь посуху пару раз растянувшись оземь, я почти на ощупь добрался до Трактира и постучался в дверь чёрного хода. После нескольких безуспешных попыток, нашарив на пыльной дороге с десяток мелких камешков, по одному стал бросать их в окно спальни Софьи Николаевны, пока те не кончились. Уже было собрался уходить крайне раздосадованным – как в комнате вспыхнул огонёк спички, затем загорелся свет керосинки. Наконец, окно открылось:
– Кому там по ночам не спится? Счас, из ружжа мужниного пальну!
– Это я – почтальон Свечкин, принёс журнал «Спид-инфо»… Примешь ли одинокого путника, хозяйка, иль мне пройти чуть дальше – к вашей «соседке», Дуньке Кулаковой?
– …Серафим, ты? Что-то случилось?
– Вскочилось, вскочилось!
– Беда, прям с тобой. Счас открою…
Запуская меня, Софья Николаевна полусонно пробурчала:
– Три часа ночи… Да когда уж, наконец – Графиня тебе даст? Совесть у этой дуры есть или нет?! ОГО-ГО!!! А, чё «он» у тебя такой твёрдый?!
– Это Вы меня спросонья за кобуру с «наганом» лапаете, Софья Николаевна! А «ого-го» находится чуть правее…
– Хихихи! Ну ты чё, малахольненький – не здесь же…! А, впрочем… Ах… Ой… Ай… ОООО!!!
В то утро, я в первый раз опоздал на полустанок – на утренний развод караулов и, по-комсомольски честно – сам себе записал в личное дело первое предупреждение.
Глава 8. Командировка в Нижний
Было наметившееся из-за наплыва добровольных помощников ускорение ремонта – затянулось из-за того, что фактически пришлось проводить с ними занятия – как в автоклассе каком-нибудь, разве что без вождения. Из-за отсутствия в стране победившего пролетариата Правил дорожного движения, читал лекции по упрощённым советским. Даже, выпросил в школе на время летних каникул классную доску, повесил на стену и стал на ней мелом чертить – если что-то на словах объяснить не получается…