Владыка принял его в кабинете - с графином таргенайского для посетителя и графином нектара для себя. Нектар Гозрений умел готовить и сам - Ренина его обожала и могла поглощать кувшинами, особенно в жаркие дни. Жажду он действительно утолял очень хорошо.
- Я уезжаю, - сообщил Гозрений Аледеру то, что тот наверняка и так знал, - хотел попросить: если не вернусь, не позволь Ренине меня забыть.
- Естественно, - чуть удивился владыка, - а ты можешь заразиться? Я полагал, всё не так опасно.
- Вряд ли, - таргенайское не случайно считалось лучшим после "Миэлиариалитииэль", оно успокаивало и веселило, - меня прививали дома от всего, что возможно, и ставили защиту ещё и в Путаре - я же целитель. Но всякое бывает - было бы совсем безопасно, желающим не пришлось бы платить. К тому же неизвестно, отчего возникла эпидемия - местные маги обязаны были привить всех старше полутора лет.
- Разбираемся, - ответил владыка, - скорее всего, последние пару дюжин лет они делили между собой деньги, предназначенные для выдачи жителям - добровольно и бесплатно там никто прививать своего ребёнка не станет. Осталось только найти доказательства. Проблема в том, что если мы будем казнить всех проворовавшихся магов, у нас их не останется. Даже если их действия привели к таким последствиям. Кто поедет в те же Рыдплевицы? Разве ещё большие воры. Придётся найти одного-двух виноватых и свалить всё на них для устрашения... Впрочем, сейчас главное - никого оттуда не выпустить.
Что творилось с пытавшимися вырваться за пределы заражённой территории, Гозрений был наслышан. Нет, все карантинные меры он знал наизусть. Но одно дело - знать, другое - применить.
- Скажи, - Гозрению вдруг захотелось узнать, что думает по этому поводу человек, которого Ренина тоже зовёт папой, - ты считаешь, что правители находятся за гранью добра и зла?
Это была любимая фраза Джайлема: "Маги и правители выше добра и зла". И он не уставал вдалбливать её студентам. Гозрению тезис не нравился, как не нравился и сам глава Ковена, но синтез различных направлений магии Джайлем знал отменно, и, сколько ни подозревал его Гозрений, - знаний своих не скрывал и не искажал, может потому, что мало кто был способен работать одинаково хорошо во всех сферах, иначе Верховному магу давно нашлась бы замена.
- Нет, - владыка не стал делать вид, что удивлён или не слышал о высказываниях Джайлема. - Это всего лишь красивая фраза. В основном - чтобы оправдать собственные неблаговидные поступки. Нельзя быть за гранью добра и зла: за гранью всегда означает - на стороне зла. Но, увы, и магам и правителям чаще приходится выбирать лишь между злом большим и злом меньшим, тут ничего не поделаешь. Может, не столько чаще, сколько любое их действие будет направлено кому-то во зло, и это видно всем. О том же, чего удалось избежать, мало кто знает. И, вместо того, чтобы честно сказать - я выбрал меньшее зло, принято говорить - за гранью добра и зла. Кто же сознается, что выбор, правильный для всех - невозможен?
- А Лабунь? - подался вперёд Гозрений.
Аледер помрачнел и ответил:
- Если ты задаешь вопрос - значит, наверняка можешь докопаться до ответа сам. Поставь себя на моё место и на место Ковена. Мало того - вспомни, что ты огневик, и поставь себя на место тех магов. И радуйся, что там был не ты.
Владыка был прав: целителям достанутся благодарность и почести, а боевым магам из оцепления - проклятия и рыдания. И... будь он на их месте... Смог бы? Пять дюжин только детей и женщин... Смог бы?
- Вот потому ты и не боевой маг, - пожал плечами владыка, - мало того, и захотел бы - тебя б не взяли. Ты что, до сих пор считал, будто они только с нечистью воюют и атаки тёмного отражают? А что было бы в близлежащих городах, если б они не выполнили своих обязанностей - ты завтра увидишь в Потворе и Рыдплевицах. При нашей рождаемости мы не можем позволить себе эпидемий - иначе здесь останутся одни оборотни.
* * * * * * *
Застава осталась позади. Предстоял ещё дневной переход к ближайшей дерене по размокшей от дождей дороге. На них смотрели, как на факел, готовый коснуться брёвен погребального костра. Парень из оцепления всё же впихнул в ладонь Ренни монету и грубый чертёж с помеченным крестом домом. Всё уговаривал зайти, посмотреть как там его родня, живы ли, и девчонку какую-то всё поминал. То ли невеста, то ли так... Просил помочь. Отблагодарить, отработать обещал. От этого было ещё больше муторно. От прощальных взглядов, от просьб, и от погоды, вторую дюжиницу потчующей дождями.