— Стервятник, — сказала она спокойно. — Пришёл делить власть?
— Нет, женщина, — в низком голосе существа напротив не было даже намёка на интонацию, — я пришёл предложить тебе выбор.
Она поняла сразу. Вот он — шанс. Последний. Или её последнее испытание.
— Какой? — во рту пересохло, слова давались с трудом.
— Ты можешь попросить меня вернуться, — в голосе собеседника по-прежнему не было ни капли человеческого, — ты можешь разрешить мне вернуться, можешь — не разрешить мне вернуться. В первых двух случаях твой муж будет жить.
— Нет, — она спешила, боясь передумать, — ты пришёл за ним, но ты его не получишь. Я не отдам. Не всё существует здесь и сейчас.
— Ты хорошо подумала, женщина? — ловец не был ни удивлён, ни огорчён. — Скоро сюда придут маги и стражники, и тебе очень повезёт, если тебя убьют сразу. И я даже не смогу оказать тебе последней милости — меня уже не будет в этом мире. Ты готова?
— Да, — глядеть ему в глаза она не могла, — да, если такова цена.
Ильм склонил голову набок, рассматривая её. По-прежнему абсолютно бесстрастно.
— А если всё будет напрасно? — поинтересовался он. — Это ведь не ты взяла меч, женщина. Это он взял. Это он давал согласие — не ты. От меча нельзя отказаться, женщина. Меня нельзя утопить, выкинуть или расплавить. Я могу уйти только сам, если захочу. Но могу и вернуться.
Пламя свечей и магических светильников играло на эльфийском плаще. Ей казалось, что сталь блестит у неё перед глазами, лишая воли к сопротивлению. Она собралась с силами и взглянула бывшему советнику в лицо. В нём действительно не осталось ничего человеческого, или ей просто от страха так кажется?
— Нет, — голос почти пропал, — не всё существует здесь и сейчас. Я не хочу потерять его навсегда. Тем более… что… сюда скоро придут и всё кончится. Уходи.
Существо откинулось на спинку стула и покачало ногой.
— Допустим, — интонаций всё не было, — ты спасёшь мужа, женщина. Но ты подумала о том, что будет, если я не успею вернуться с новым владыкой раньше тёмного? Ты этого уже не увидишь, но ведь ты помнишь?
Она помнила. Она многое помнила.
— Я знаю, — сжалась Талина, — что такое алтарь. И я видела жертвы, которые облегчают тебе приход. Ты думаешь, я — забыла?
Собеседник вздохнул. Зачем, подумала Талина, он же спокойно может не дышать вообще.
— Ты поверила, женщина, — констатировал он. — Не подумала — кому может быть нужна эта ложь и для чего. Не поинтересовалась — почему ты раньше никогда не слышала этих слов. Твоё право. Но на мой вопрос ты не ответила. Спасение твоего мужа стоит таких жертв? Ты видела страну тогда и теперь, ты знаешь, какой твой муж правитель, скажи — твоё упрямство оправданно? Один, сомнительный для тебя шанс встретиться с ним после смерти — он стоит стольких жизней? Стоит? А одной жизни — стоит? Сколько жизней тебе надо, женщина?
С ним нельзя разговаривать, вспомнила Талина. Только гнать… Не слушать…
— Уходи.
— Что ж, — собеседник поднялся, — только один вопрос женщина…
Она напряглась. Она выдержит.
— Где твои дети, женщина?
Талина смотрела на пришельца. Сколько она сидела здесь — день, два? Как она могла…
— Уб-блюдок… что ты сделал с ними?
Только не упасть в обморок.
— Я? — существо словно позволило себе слегка удивиться. — Ничего. Мне просто стало интересно — женщина, ты вообще помнишь, что у тебя четверо детей? Ты знаешь, где они? Когда ты сидела здесь, ты о них вспоминала? Ты подумала о них, когда я вошёл?
Она думала… что… что… Гозрений… и братья….
— Они не достанутся ловцам, — отрезала Талина. — И Дерек тоже. Жизнь здесь — ещё не вся жизнь.
— И ради этого ты оставишь их без отца и матери? Сиротами — ради призрачной надежды отстоять мужа?
— Да.
— Фанатичка.
Впервые в голосе существа что-то прорезалось.
— Ты сама отправишься к нижним, женщина. Ты — не он. Потому что в своей одержимости ты не ведаешь жалости даже к собственным детям. Жертвуй собой — не другими.
Скорее бы он ушёл — она не выдержит…
— Я знаю только одно, — отчеканила Талина. — Тебе зачем-то нужно моё согласие. Ты его не получишь.
Бывший казначей поднялся — ей даже показалось, что устало. Не надо верить — играет.
— Ладно, женщина, — махнул рукой Ильм, — я предлагал тебе выбор, ты его сделала. Пошёл я. Ничего с твоими детьми не случится — они уже добрались до твоей матери и братьев.
Он как раз подошёл к двери, когда она прошептала: