Мысли мои перескочили с Саньшиных печалей на другое.
— А что так? — Изумилась я чисто для порядка, хотя причину уже знала.
Сильно перепугалась госпожа моя матушка. Или хочет поберечься на всякий случай? Ишь ты, даже ко мне защитника приставила. Правда, одного, а сколько будет охранять Аранию?
Я одернула себя. Нечего считать, чего и сколько выделят моей младшей сестре. Это зависть, а от неё ничего хорошего в голову не приходит.
— У господина Эреша есть враги. — Невозмутимо ответил норвин.
И замолчал, чуть отступив в сторону. На кожаном ремне, что подхватывал такую же, как у Сокуга, безрукавную рубаху с глубоким запахом, был подвешен длинный тесак.
Вот только сомневалась я почему-то, что враги были у господина Эреша — ярость моей матушки при вести о Парафене говорила о другом. Но вслух я эти думки высказывать не стала. Просто кивнула норвину и двинулась вперед.
Подходя к лестнице, я вдруг услышала удивительные звуки, доносившиеся с первого поверха. Пока мы шли вниз, они становились все громче. Даже Рогор, бухавший сапогами по ступеням, не мог их заглушить. У нас в селе на праздниках плясали под бубен и дудки-сопелки — но эти звуки звучали по другому. Мягче и сильней. Певуче, как родник, журчащий на камнях. Свистяще, как ветер, танцующий в пустых по весне кронах деревьев.
— Эгергус. — Непонятно сказал норвин, поймав мой удивленный взгляд. — Короб из мягкой липы и тридцать две струны из лучшего конского волоса. Госпожа Морислана, которую мы зовем Морислейг, каждый день после обеда играет на эгергусе. И учит этому госпожу Аранейг. Или Аранию, по-вашему.
Вот эту штуку — эгергус — я бы с удовольствием увидела. И с ещё большим удовольствием поиграла бы на ней. Завлекать людей, не наливая им чего-то в рот, а всего лишь заставляя петь липу и конский волос. это почти волшебство.
Я завистливо вздохнула и вышла из дома. Рогор или Ргъёр шел за мной по пятам.
На поварне в этот час была только баба Котря. Красная и распаренная, она перемешивала содержимое громадной сковороды. Пахло жареным луком и незнакомыми мне приправами.
— Ну чо, девка, полдничать наконец пришла? — Провозгласила она, бросив любопытный взгляд на Рогора. — Как там Парафена?
— Плохо. Но есть надежда, что хотя бы встанет. — Уклончиво сказала я. И перевела разговор на другое: — Баба Котря, нет ли чего поснедать? А то я полдня по лесам лазила.
— Да уж как не быть, ягодка. — Добродушно сказала она, отворачиваясь от сковороды и оттирая пот с лица передником. — Я тебе поесть отдельно отложила, вон на загнетке держу, чтобы не остыло. Бери пока миску, хлеб сейчас принесу.
В миске обнаружилась густая баранья похлебка с зырей, приправленная репой и морковью. Мы с бабкой Мироной мясом баловались не каждый день — даже не каждую седьмицу по нынешним временам, потому как на дворе стоял месяц первокур, и время резать скотину ещё не приспело. Прежде чем устроится за столом, я глянула на Рогора. По хорошему, предложить бы ему разделить со мной застолье, но он уже устроился в углу поварни, глядя в окно и выказывая, что не желает ни угощаться, ни даже сидеть рядом со мной.
Что ж, вольному воля. Я устроилась у окошка спиной к норвину. Баба Котря поставила передо мной доску с ломтями хлеба и кружку с родниковой водой.
— Крольча-то как? — Спросила она без особого жара в голосе.
Видно было, что узнать стряпуха желает о другом, но разговор заводит издалека.
— Жалеет он Парафену, смотрит как может. Да только с хозяйством не справляется. — Честно доложила я.
— Охо-хонюшки. — Пропела Котря, встав у самого края стола и подперев щеку одной рукой. — А ты, значит, не одна пришла?
Рогор, батюшка, что ж ты не садишься поближе? Я и тебе чего поснедать наложу.
— Нет. — Коротко ответил норвин.
— А что ж так? — Повариху прямо-таки распирало от любопытства.
— Сюда ты пришел, а есть не желаешь.
Если я ей как-то не объясню, поняла я, она изведется от любопытства. И напридумывает себе всякого.
— Госпожа велела ему меня сопровождать. — Пояснила я. — Боится, как бы не забрела туда, куда не нужно. Вторую травницу быстро не найдешь, вот и заботится.
Баба Котря зыркнула на меня востро, протянула:
— Во-от оно как. Ну да. У нас и волки иногда под окнами шастают. И медведи в дальний малинник, бывает, заходют…
Все её лицо кричало — врешь ты, девка, ох, врешь! Но я больше ничего не сказала, переведя разговор на другое:
— Мне поварня потребуется, баба Котря. Чтобы в ней никого не было, только я. И чистый казанок с большой ложкой. Да, ещё бы горшок с тряпицей.