Я глянула на неё искоса, вздохнула. У каждого свои горести. Мне бы её лицо — так я бы согласилась не только на косы с оборками, но и на плат от бровей до пят. Не все ли равно, что носить, если люди, на тебя глядючи, не морщатся. И не отворачиваются.
Напрасно госпожа сестрица фыркала — горница, нам отведенная, была не так плоха. Под окошками, глядевшими на изгиб громадной реки, стояли две кровати, одна у левой стены, другая у правой. И обе застелены шитыми покрывалами.
Шитье припорошила пыль, так что нитки узора гляделись полинявшими — но только гляделись. На высоких подушках были надеты наволоки из темно-алого шелка, на пол брошены дорожки из лоскутных кос. В левом углу притулилась небольшая печка.
— Нога-то прошла? — Спросила я, вспомнив про сестрицын ушиб.
Арания, не отвечая, плюхнулась на левую кровать. В воздух поднялось облачко пыли.
— И где эти чернавки, что тут убирают? Грязюка везде.
— Ты посиди. — Мне вдруг припомнилось, что из двух сестер я старшая, а значит, придется быть умнее и мудрее. И о жилье позаботится, поскольку Арания к труду непривычна. — А я пока покрывала с подушками повытряхиваю.
Отодвинув правую кровать, я растворила оконце. Сначала полюбовалась Дольжей-рекой, разлегшейся посередь чистоградских холмов. Дома начинались прямо от берегов, всю даль, до самого окоёма, застилало узорочье разноцветных крыш. Широкие улицы улеглись меж них темными лентами. Над дальним извивом реки прошвой из тонкой нити завис мост. Хорошо… ветерок с реки долетает, свежестью щеки обдувает.
— И горницу дали такую, что на реку выходит. — Недовольно пробурчала Арания со своей кровати. — Вот ужо осенью, как задуют холодные ветра, окоченеем тут!
Я молча содрала с кровати покрывало. Ох, и пылища… подушки после выбивания даже цветом посветлели и засияли ярко-алым. Ну как на таком спать? Не стираючи?
Госпожа Любава пришла, когда я уже взялась за половики. Баба она оказалась высокая, видная — грудь пышная, волной, прямые черные брови расплескали от переносицы до черных же волос, кудревато падавших на плечи. Глаз тоже черный, блескучий. Лет ей было за тридцать. Одета она была навроде королевишны на празднике — в тугую, не вздохнуть, душегрею до пояса и юбки в два слоя с разрезом. Глядела госпожа сладко, а вот голос оказался жестоковат. Визгливый, как у нашей мельничихи, жены Арфена.
— Значит, это вас король-батюшка решил милостью одарить, вместе с королевишной наукам научить? Ну-ка встаньте рядком, погляжу на вас.
Я поспешно швырнула половик в угол, шагнула к Арании, уже вскочившей с кровати. Встала рядом — локоть к локтю. И замерла.
— Ну, — ровненько сказала госпожа Любава, рассмотрев мое лицо.
— По крайней мере, одна из вас может не боятся, к ней наши местные охальники дорожку не проторят. А вот другая пусть остережется.
И слово в слово повторила то, что давеча говорил Держа — никого не привечать, ни на что не откликаться, а то слух пойдет и жениха не видать.
— Платья-то у вас хоть приличные? — Госпожа Любава придирчиво оглядела синее одеяние Арании и мое, желтое. — Вижу, все с дому, с родных деревень. Чай, свои же деревенские девки шили?
Арания дернулась, но с собой совладала. Сказала мягчайшим голосом:
— Госпожа Любава, не извольте беспокоиться. У нас и другие платья имеются, отсюда заказанные, из Чистограда, от столичных мастериц.
Любава кивнула.
— И то ладно. Лучше бы, конечно, носить цорсельское платье, королевишна Зоряна на другое и глядеть не желает. Но где уж вам…
Арания вскинулась:
— Госпожа Любава, всякой ткани у меня довольно. Ты только подскажи мне мастерицу, которая такое шьёт. Я тут же закажу по две перемены, и себе, и сестре, ничего не пожалею…
Госпожа Любава глянула на неё благосклонно.
— Пришлю завтра же. Вижу, радеете, стремитесь к просвещению. Похвально. А теперь поговорим о том, что делать будете. Значит, так — каждый день с утра следует являться в покои королевишны.
Да пораньше, чтобы не проспать её пробуждения. Как только она к вам выйдет, вместе с ней отправитесь на прогулку. Коли прикажет чего — исполняйте. После прогулки свет-королевишна обучается приличным манерам, истории государств великих и цорсельскому языку, для лучшего обхождения с послами. Вам на тех уроках положено быть, и если королевишна чего пожелает — тут же ей услужать. Если вас о чем спросят учителя — так не чиниться, а сей же час отвечать, и притом без ошибок, чтобы королевишне за вас зазорно не было. Все уяснили?
— Да! — С трепетом в голосе пискнула Арания.
Я кивнула.