Если, конечно, Арания ту книгу ещё даст. Короче, если бы да кабы, во рту бы жили жабы. А в носу грибы бы, если б да кабы бы.
Великий принцесс Зоряна уже плыла к двери. Бросила коротко перед дверью:
— Ступайте полдничать. Опосля сюда вертайтесь — учитель придет, я буду танцы танцевать.
— Как скажешь, великий принцесс! — Арания наступила мне на ногу.
— Не преминем, великий принцесс! — Поддержала я. Не молчать же — и без того скоро без ноги останусь.
По дороге в нашу горницу Арания поймала первую попавшуюся девку в темном сарафане.
— Слышь-ка, любезная. мне на Норвинскую слободку весточку переслать надо. И ответ получить. Не знаешь, кто тут в город выходит и за денежку услугу может оказать?
— А вы из каких будете? — Невпопад спросила девка глуховатым голосом.
Арания глянула горделиво.
— Мы в горнице на пятом поверхе обретаемся. У великой королевишны в личном услужении состоим, её услужницы, значит…
— Хлюню пришлю. — Не дослушав, сказала девка. Махнула нам короткий поклон и помчалась по своим делам.
Арания повернулась ко мне, свела густые брови на переносице.
— До чего ж челядь во дворце дерзкая, и кланяется едва-едва, в полсилы. Ну, довольна? Вот пришлют нам прислужника, пошлем в город и узнаем про девок, как ты хотела. А теперь айда в горницу. Снедь, небось, уж принести, пополдничаем.
Еда и впрямь ждала нас в горнице — пять блюд, да с горкою. Арания скромненько выждала, пока я отпробую от каждого угощенья, потом подхватила горстью пирожок, отщипнула край, сунула мне.
И только когда я тот край проглотила, куснула сама.
— Вкусно, с зеленым луком. А ты, Тришка, больше с вопросами не лезь, не позорься. Если что, у меня лучше спрашивай. Что знаю, скажу.
Я уж было зачерпнула похлебки, но, услышав такие слова, замерла с ложкой у рта.
— Слышь, Арания. а император — это навроде нашего короля?
— Нет, он поболе будет. — Арания тоже зачерпнула горячего варева, подула. — Император — это высокая титла, выше её нет.
Сама слышала, раньше, пока Цорсель Андойю к рукам не прибрал, тамошние тоже королями звались, как и наш король-батюшка. А уж как завоевали — сразу императорами себя объявили. После того Норвинию, страну моих предков с матушкиной стороны, под себя подгребли. Была б титла выше — взяли бы. Да нету.
Я ложку сглотнула, обдумала услышанное.
— А с чего наша королевишна все цорсельское учит? Приемы всякие, слова, историю? Что, свое положское уже не греет?
— Глупая ты, Тришка. — Снисходительно сказала Арания. — Да как не учить, если Цорсель сейчас — наимогучая страна? Знаешь, как у нас ведьмы с их Ведьмастерием появились?
— Расскажи. — Потребовала я.
Арания выудила из блюда курячью ногу, вгрызлась, пробормотала с забитым ртом:
— Ну ты и деревня. раньше все ведьмовство только у норвинов было. Неужто не слыхала? А у нас в Положье только мечом защищаться и умели. Даже теперь в Ведьмастерии половина ведьм — норвинки. Любит их кровь ведьмовство, понятно?
— Ага. — Живот у меня забурчал от духа похлебки, пришлось куснуть хлеба, чтоб бурчанье утишить. Погожу с едой-то, поспрашиваю.
Арания взмахнула полуобгрызенной ногой.
— А потом в Цорселе объявились какие-то колдуны, именем — маги. и войной пошли на Норвинию. Ведьмы двунадесять сражений дали, и простого норвинского люду в тех сражения полегло видимо-невидимо. А выстоять все ж не смогли. Народишко познатней, те, кому в кабалу к Цорселю идти было невмочь — те сюда бежали. А простой люд, что в Норвинии остался, императорские люди в цорсельскую веру обратили. И зовут их сейчас — норцы. Мол, были норвины, а стали цорсельцы, и свободу свою, и веру потеряли.
— Да как же они? Так и живут? — Озадачилась я.
И в мыслях не могла себе представить такой доли, чтоб молиться — да не Киримети. Как жить, если в Свадьбосев березовой ветви в дом не принести, имя Киримети за столом не помянуть, в Зимнепраздник Кириметев блин не отведать, милость её не уважить?
— Как говорила матушка. — Пробурчала Арания с набитым ртом.
— Человек с любой бедой свыкается, дай только срок. Но сейчас нам с Цорселем враждовать нельзя, любовью да лаской надо дело вести. А то и поучиться у цорсельцев чему. Вон платья у них какие, тело не обрисовывают, как наши, а из ничего красоту лепят. Была ты толста, да с брюхом — а душегрей запоясалась натуго, и нет брюхато, есть девица в поясе тонка, в заду пышна. А то, что вся пышность от юбок, то глазу не видно. И говорят цорсельцы важно, силу за спиной чувствуют. Вот погоди, сядет королевишна Зоряна на престол, будет у нас тут лепота. Как в Зайте, ихнем стольнем граде — повсюду травка стрижена, девы в платьях, аки цветы пышные.