Женщина вышла, а Лиасса обернулась к камеристке:
— Владыку и Верховную жрицу?
— Вы становитесь главой одного из знатнейших родов кшаси и должны принести личную присягу Владыке, а Верховная должна засвидетельствовать волю Госпожи Путей. Не волнуйтесь, рея Лиасса, раз вас признали родовые артефакты — это лишь формальность, — девушка ловко уколола мочки и вдела в уши длинные серьги, а затем помогла ей с диадемой и колье. — Надо же, как красиво!
Лиасса снова взглянула в зеркало. Красивая и словно выжженная изнутри, и цвет платья лишь подчеркивает это. Коснулась кончиками пальце камней и покачала головой, отчего серьги в ее ушах качнулись, отбрасывая искры.
— Это красные бриллианты, невероятно дорогие и древние, — подсказала камеристка, — говорят, в них выходят замуж члены вашей семьи, рея.
Замуж! От слов камеристки в груди словно застыл ледяной ком, и Лиассе безумно захотелось заплакать. Единственный человек, за которого она хотела бы замуж, для нее потерян. Что он сейчас думает о ней? Что она предала его? «Почему нельзя было хотя бы рассказать ему обо всем? — в отчаянии мысленно обратилась она к амулету. Увы, безуспешно, да она и не ждала ответа. Проглотив невыплаканные рыдания, девушка направила Силу, убирая смертельную бледность с лица. „Никто не увидит моих слез. Во всем мире до меня никому нет дела“, — повторяла она словно заклинание. Встав, она коротко приказала:
— Веди, Марисса!
Коррис проснулся резко, точно от толчка. „Неужели это был лишь сон?“ — все, о чем он мог подумать. Сладкий сон, обернувшийся кошмаром… Или нет? Он откинул одеяло и сел, схватившись за голову: свидетельство истинности его воспоминаний было налицо, да и в комнате до сих пор чувствовался запах их единения, смешиваясь с едва уловимым ароматом ландышей. Он вцепился себе в волосы, вспоминая гибкое тело под собой, сияние её полнящихся нежностью и страстью глаз, её срывающийся голос, шепчущий его имя, словно молитву… Это не было ложью, он знал это наверняка, так почему она сказала „нет“? Почему ушла, не объяснив отказ, не сказав ни слова?
— Нет уж, милая моя, так я этого не оставлю, — прошептал он, — я найду тебя и заставлю дать мне ответ, заставлю объясниться!
Коррис вышел на улицу, огляделся и замер, думая об одном: он не знает, где искать Лию. Если только попробовать разыскать Дасса Эс'Ашет… И с чего ему начать? Будь он в любом городе Ронтара — дело другое, но в Кшасаэре, не зная языка… Внезапно брошенное одной из двух ругающихся кумушек имя заставило его встрепенуться: Маэра. Ну конечно, кого и молить о помощи в поисках путей, как не их госпожу? Мучительно вспоминая изученные в дороге слова, он обратился к проходившему мимо кшаси, почти белые волосы которого говорили о немалом возрасте, на ломаном кшасском попросив указать дорогу к храму. Тот выслушал его, покачал головой и неожиданно для Корриса перешел на абсолютно правильный ронтарский:
— Простите, рен, но на нашем языке вы говорите ужасно. Правильно ли я понял, что вы ищите храм Госпожи Путей?
— Да, достопочтенный, — с облегчением поклонился Коррис.
— Что ж, могу вас проводить, я и сам направляюсь в ту сторону.
Дорога к храму заняла почти полчаса, но наконец в конце улицы показалось величественное и одновременно изящное строение из белоснежного камня, возле которого толпилось множество людей. Коррис удивленно повернулся к своему спутнику:
— Простите, достопочтенный, но разве сегодня какой-то праздник?
— Нет, и я удивлен не меньше вашего, рен. Подойдем ближе? Признаюсь, меня гложет любопытство!
Они остановились на подходе к Храму, и спутник Корриса обернулся к нему:
— Ага, теперь я понял. Говорят, род Эс'Шери обрел наконец Главу, видимо, сегодня ритуал принятия.
— Обрел Главу? — Коррис невольно заинтересовался, — это как?
— Видите ли, рен, у Великих родов есть родовые артефакты, и именно они определяют Главу рода. Они дают магию членам рода, и другие преимущества — я не очень-то хорошо в этом осведомлен. А история Эс'Шери вообще романтическая… Ассир Эс'Шери погиб во время войны, и после этого артефакты не признали никого из членов рода своим новым хозяином. И вот недавно выяснилось, что во время войны рен Ассир влюбился в женщину-человека, и у них родился ребенок, что вообще невероятно! Вот это дитя и оказалось Главой рода.
— И сегодня у него что-то вроде коронации?
— У нее. А вот и она, какая красавица! Та, в алом!
Коррис перевел глаза на ту, которую ему указал провожатый, и застыл, чувствуя, как душу охватывает ледяной холод. Его Лия… Нет, уже не его! Царственная юная красавица в алом платье была немыслимо далека от потрепанного жизнью капитана в простом мундире… Неудивительно, что она отказалась стать его женой, странно то, что она подарила ему эту невероятную, волшебную ночь и приняла его как своего первого мужчину!