— Поняла, буду молчать как рыба, — кивнула Лиасса.
— И никого больше не исцеляй, — поставил точку в разговоре тен Долер, — люди разные бывают, не стоит рассчитывать на их благодарность.
Лиасса напоследок оглядела комнату, которую хозяин называл непривычным ей словом «лаборатория» — в первый день ей пришлось несколько раз повторить его, прежде чем удалось выговорить название без запинки. Снова подошла к приготовленным для отправки клиенткам флакончикам и коробочкам и покачала головой. Тен Долер готовил не только лекарства, для знатных рей он изготовлял душистую воду и разные штуки, что те наносили на лицо, чтобы красивей стать. Интересно, как этим пользоваться? Хозяин на ее вопросы не отвечал, только строго сдвигал брови и говорил, что порядочные и скромные девушки лица не раскрашивают…
Тряхнув головой, Лиасса задула свечи и вышла из комнаты. Пока шла по коридору, вздохнула: интересно, какую гадость ей скажет Хания сегодня?
Экономка была женщиной примечательной: высокая, пышногрудая блондинка с ярко-голубыми глазами и острым языком. Она рано овдовела, детей у нее не было, и вот уже лет десять управляла хозяйством тена Долера. До появления в доме Лиассы она была единственной женщиной в доме и, как казалось девушке, была неравнодушна к хозяину. С ним она всегда была ласковой хлопотуньей, Лиассе же доставались язвительные замечания по поводу внешности, манер и деревенского говора.
Лиасса вдруг остановилась от пришедшей ей в голову мысли. Ну не может же Хания и вправду думать, что хозяин питает к своей помощнице какие-то чувства? Или и вовсе попросту ревнует? Фыркнув, девушка решила, что если экономка еще раз заденет ее — спросит прямо.
В столовой было пусто, и она вздохнула с облегчением, принимаясь за еду. Однако спокойствие длилось недолго: в дверь вошла Хания, тут же бросив язвительно:
— И как тен Долер позволяет тебе за одним столом с ним сидеть? Даже есть как надо, и то не умеешь!
Она принялась собирать со стола, бубня себе под нос:
— Лезут в приличный дом всякие, разве ж порядочная девушка с дому сбежала бы? Небось, и мать такая же была…
Лиасса в ярости вскинула на Ханию глаза, заставив ту отшатнуться и сделать обережный знак: в глазах всегда смирной и послушной девушки бушевало пламя. Отодвинув тарелку, она встала одним гибким движением и шагнула навстречу:
— Не смейте так говорить о моей маме! Она была замечательной, самой лучшей! А вы… Коль положили глаз на хозяина, так признайтесь ему, а не шипите на меня змеюкой подколодной!
Хания поежилась и попыталась отвести глаза, но странная помощница тена Долера словно держала ее, во взгляде ее была какая-то жутковатая сила. Экономке вдруг стало страшно, она впервые подумала, что эта девица ее и отравить может, и никто не защитит…
— Я… — ее голос дрогнул.
Лиасса сощурила глаза:
— Может, перестанете ко мне цепляться ровно репей к собачьему хвосту? Хотите хозяина окрутить, так я вам не помеха, мне б только спокойно до экзаменов в Магической Школе дожить! А ежели я делаю чего неправильно, так сказывайте, как надо! Я-то знаю, что столичным манерам да речам не обучена…
Прозвучавшая в последних словах горечь вдруг заставила Ханию поежиться и новыми глазами взглянуть на ту, которую она невзлюбила с первого взгляда. 'А правда, чего я на нее взъелась-то? — озадаченно подумала женщина, — будто поколдовал кто! Были ж уже помощницы, и много хуже ее!'. При этой мысли виски прострелило острой болью, вырвав у нее короткий стон.
— Теа Хания, что с вами? — пробился сквозь боль голос Лии.
— Голова заболела вдруг, — простонала экономка, держась за виски.
Лиасса протянула руку и тут же опустила. Ведь говорил же ей тен Долер, а она, дура набитая, чуть не выдала себя!
— Сейчас принесу лекарство, подождите.
— Не надо, уже проходит, — покачала головой Хания, — надо ж, ты что, мне и вправду помочь готова была?
— Я не люблю, когда кому-то больно, — тихо ответила девушка, — раз вы в порядке, я пойду.
— Ты не доела…
— Спасибо, мне чего-то не хочется.