— Ну что вы, рея Лиасса, никто не будет вас ни к чему принуждать! Скажите, а вы никогда не пробовали… скажем так, вытолкнуть его из себя?
— Пробовала. Владыка, если бы он существовал во мне физически, я бы согласилась даже на то, чтобы вырезать артефакт из моего тела! Вот только никто и никогда — даже маги в Школе — не видел его…
— Вам действительно так хочется от него избавиться? — Верховная удивленно приподняла бровь.
— Да. И поверьте, у меня есть на это веские причины, — глухо ответила девушка, — хотя я и сомневаюсь, что мне удастся это, пока на моей руке хэсси Эс'Шери.
— Вы думаете, они связаны? — недоверчиво спросил рен Атисс, — но как?
Лиасса замялась, а потом спросила:
— Рея Алисса, помните, вы дали мне возможность посмотреть на вашу энергетику?
— Разумеется, а к чему такой вопрос?
— Скажите, источник у всех кшаси располагается в одном и том же месте тела?
— Да, — с все возрастающим недоумением кивнула жрица.
— У людей-магов он расположен также, вот тут, — девушка положила ладонь на солнечное сплетение, — и здесь же располагался мой источник до того как вы провели ритуал принятия. А вот здесь, — ее рука переместилась немного выше, — я чувствую источник магии теперь. И именно здесь шесть лет назад ушел под кожу Шассэр, именно отсюда шла боль, когда он предупреждал меня… и управлял мной!
— Значит, если вам удастся снять один из артефактов, то и второй может оставить вас, — задумчиво произнес Владыка, — Алисса…
— Мы уже ищем, — отозвалась та, разглядывая девушку словно впервые, — и теперь будем искать способ не только снять родовой артефакт, но и разъединить рею Лиассу с Шассэром. Вот только думаю, что если мы и найдем что-либо, то это будет крайне болезненно…
— Я сделаю все, если это не убьет меня. Хотя… — она горько скривила губы, опуская голову, — вы ведь можете пожелать, чтобы я сделала это независимо от того, есть ли у меня шанс остаться в живых.
— Что вы такое говорите! — воскликнула Верховная.
Девушка невесело усмехнулась, поднимая на нее ставшие вдруг словно прозрачными и какими-то старыми глаза:
— Правду. Я всего лишь полукровка, а вам троим нужно думать о благе народа. Если моя смерть позволит вам открыть Пути… Что значит одна-единственная жизнь по сравнению с тысячами жизней ваших подданных?
— Рея Лиасса Эс'Шери, — неожиданно официально обратился к ней Владыка, — напоминаю, что вы также моя подданная и, принимая вашу клятву верности, я дал вам обещание защищать вас! Как бы ни сплела свои нити Госпожа Путей, здесь и сейчас я клянусь, что никто не прикажет вам пожертвовать своей жизнью!
— Я бы никогда этого не сделала! — проговорила искренне потрясенная жрица, — никогда!
— Спасибо, — с трудом сдерживая слезы, прошептала девушка, — и простите меня.
— Сегодня был тяжелый разговор для всех нас, рея Лиасса, — в голосе Владыки звучали отеческие нотки, — думаю, на этом нам стоит его завершить. Благодарю за вашу откровенность.
— Благодарю, — девушка встала и склонила голову, — могу я удалиться?
— Да. Любая информация, которую нам удастся обнаружить, будет доставлена вам незамедлительно.
Лиасса присела в реверансе, встала и вышла. Трое кшаси еще некоторое время сидели молча, прислушиваясь к легким шагам, а потом Атисс произнес:
— Бедная девочка. Но при этом настоящий боец, правда, Ресс? — и, дождавшись молчаливого кивка, обратился к сестре, — Лисси, ты уверена, что ей нельзя знать о пророчестве? По-моему, выборов в ее жизни было предостаточно!
— Но самый главный еще впереди, — тихо ответила та, — и она должна сделать его, пребывая в неведении. Воля Госпожи Путей на сей счет несомненна…
Глава 50
Коррис тронул поводья коня, направляясь к городским воротам, за ним следовал приданный ему отряд сопровождения: рен Нервин не пожелал слышать возражений и буквально навязал ему эту пятерку. Впрочем, насколько тот был прав, Коррис понял буквально через три дня после расставания с гостеприимным Гретаром. Будь он один, так и остался бы гнить на той дороге, а сейчас единственными последствиями стали пара легких ран да прореха в камзоле…
С реном Нервином они в тот день беседовали допоздна, так что в отведенной ему комнате Коррис оказался уже когда совсем стемнело. Только Боги ведают, как ему тогда хотелось напиться! Лишь воспоминание о том, как из-за этого он однажды чуть не угробил свою жизнь, помогли ему остановиться. Воспоминания и осознание того, что Лия бы упрекнула его за это.