Я открыла было рот, но тут же его захлопнула. Возразить было попросту нечего. Я обладала обостренным чувством справедливости, и оно нередко играло со мной нехорошие шутки.
Например, когда мне было 19 лет, я ввязалась в драку с тремя недоумками, которые прицепились к одинокой старушке. Она ничего им не говорила, просто стояла и утирала тихие слезы, пока в ее адрес сыпались трехэтажные ругательства. Когда же один из отморозков схватил ее за сумку с продуктами, я подошла и двинула ему в челюсть кулаком. Последствия этого для меня были неутешительны. Ножевое ранение заживало два месяца, оставив кривой шрам на животе, как память о моей прошлой храбрости. Или глупости. Было бы полбеды, если бы это был единичный случай, но я постоянно нарывалась на неприятности и никогда не умела промолчать там, где следует. А это означало, что Макс прав, чтоб его!
- Ладно, сейчас это не важно. - вздохнула я. - Вопрос в том, куда нам идти.
- Я предлагаю все-таки испытать ту тропу. - облегченно расправил плечи Макс. – Может, повернем обратно, но, как говорится, лучше жалеть о том, что мы сделали, а не о том, что могли упустить шанс дойти до места.
- Твоя взяла. - улыбнулась я. - Если будем возвращаться ни с чем, ты мой рюкзак потащишь в зубах!
- Договорились. - легко согласился на пытку Макс.
Мы повернули обратно и направились к знакомой развилке.
Вернулись мы быстрее, чем шли вперед, но настроение уже было подпорчено, поэтому сегодня никуда идти уже не хотелось. Решено было остаться здесь на ночевку. Я прогнала Макса за дровами, а сама стала думать - из чего бы мне приготовить ужин. Так быстро переходить на сухой паек желания не было, поэтому я решила разорить нашу маленькую сумку-холодильник, которую прятала все это время на дне своего рюкзака. Туда я уместила литровую банку пива и четыре замороженных рыбины. Да, знаю. Глупо было утяжелять поклажу, но мне очень хотелось отпраздновать воссоединение нашей семьи. Первоначально было задумано пожарить рыбу на костре, но раз знакомая дорога была закрыта, то наш путь мог непредвиденно затянуться, поэтому разумно было оставить запас на всякий случай. Я взяла банку пива и две рыбки, остальное спрятала обратно. В сумке со льдом рыбе ничего не сделается.
Тут вернулся Макс, свалил дрова у места будущего кострища и, завидев алюминиевую банку, смешно вытаращил глаза.
- Судя по тому, что вокруг валяется, какого-то молодца по пьяни занесло в такую даль! - сказал он.
- Да нет, это я нашла заначку в кустах! - отшутилась я.
- Так она не пустая? - просиял Макс. - Как ты ее от меня сохранила?
- Я просто хотела отметить наше прибытие на озеро, может быть даже задержаться там чуть больше, чем нужно. - подмигнула я, на что он сразу сделал хитрое лицо.
- Если ты еще и на закуску нечто достойное придумаешь, я буду преклоняться перед тобой до конца жизни!
- Начинай прямо сейчас! - сказала я и подвинулась, давая ему разглядеть за моей спиной рыбу.
- О... – довольно зажмурился он. - Моя госпожа!
Он присел рядом и наклонился ко мне, но я со смехом свалила его на траву, попросила развести костер и пошла к речке помыть рыбу. Одну я решила поджарить нам к пиву, из другой сварить уху, ее хватит и на сегодняшний ужин и на завтрак.
Да, нам! Не удивляйтесь, некоторые вегетарианцы едят рыбу, хотя я и старалась делать это как можно реже. Но в походах щепетильность может оказаться вредной для здоровья. Когда я вернулась, костер только-только разгорелся, жарить рыбу было еще рано, но варить уху в самый раз. Я достала небольшой котелок и занялась делом.
Максим заканчивал ставить палатку, когда над лесом поплыл аромат рыбного бульона. Если бы поблизости были медведи, мы рисковали бы привлечь их сюда, но волноваться было не о чем. Они водились гораздо дальше. Максим соорудил вертел для как следует обработанной мной специями рыбы, пошевелил угольки и установил над ними нашу закуску. Мы сели ужинать.
Заходящее солнце красиво золотило окружавшие нас деревья и верхушки холмов. Отполированные водой камни в его лучах переливались и блестели, словно самоцветы. Облака были редкими, и вечер оставался теплым. Покончив с ухой, я налила нам по кружке пива. Наша рыбка уже подрумянилась и источала такой запах, что, даже не смотря на сытость, буквально слюнки текли. Наконец, мы разделили ее пополам и разложили по тарелкам. Я подняла кружку и сказала:
- За нас!
- За горы! - сказал Максим.
- И за речку! - съехидничала я.
Максим скорчил гримасу, но все-таки чокнулся со мной своей кружкой и мы сделали по глотку холодного пива. Рыба была выше всяких похвал! Пряная, остренькая, объедение! Соответственно, кончилась она быстрее, чем пиво. Тогда мы отложили тарелки, подбросили дров на угли и сели рядышком на бревно, лежащее у костра.
Мы молча смотрели в огонь, изредка прихлебывая из своих кружек. Я практически не употребляю алкоголь, поэтому моя устойчивость к нему близка к нулю. Посему к концу кружки приятное тепло начало разливаться по моему телу, настроение поднялось и все вокруг стало казаться мне просто сказочно красивым. Собственно, оно таким и было, просто усталость мешала мне как следует разглядеть окружающее великолепие, а теперь я смогла расслабиться. Я с наслаждением втянула в себя чистый воздух и почувствовала запах пота. Что же, неудивительно. Влажные салфетки хороши, но спасать полностью они не могут. И тут мне в голову пришла интересная мысль, я повернулась к Максу, он смотрел в огонь. По выражению его глаз было видно, что его мысли витают где-то очень далеко. Я совсем не так представляла себе этот вечер, поэтому позвала его:
- Ты здесь?
- А? - очнулся он. - Да. Прости. Без таблеток все воспоминания стали более яркими, в том числе неприятные. Я даже удивлен, какие детали могу вспомнить.
- Знаешь, о чем я подумала? - спросила я, наклонив голову. Он молча смотрел на меня. - Когда я ходила к реке, я видела, что в нескольких метрах от нас есть небольшая запруда. Вода там не должна быть такой холодной, как в реке. Там она не проточная.
- И? - прищурился Макс.
Вместо ответа я встала и начала раздеваться. Максим смотрел на меня, не шевелясь. Когда я осталась только в черном нижнем белье, по движению его кадыка я поняла, что отвлекла его от мрачных мыслей и видит он теперь только меня. Я потянула его за руку, он поднялся с бревна и скинул гимнастерку. Вытянув ремень из брюк, он протянул ко мне руку, но я отступила. Он шагнул ко мне, я снова отступила. И еще раз, и еще. Макс широко улыбнулся, в его глазах загорелись озорные искорки. Я побежала, он погнался за мной. Мы носились по поляне, визжа и смеясь так, как будто нам было по пятнадцать лет. В ходе погони Макс успел скинуть все остальное и остаться только в синих плавках.
В конце концов, я оступилась, и он поймал меня. Легко подняв меня на руки, он пошел к воде так, будто я вообще ничего не весила. Не выпуская меня из рук, он вошел в воду, которая чуть ли не испарялась с нашей горячей кожи. Сначала она показалась нам холоднее ручья, и мы прижались друг к другу крепче, но, попривыкнув, мы поплыли на середину запруды.
Уже спустились сумерки, но мы все равно хорошо видели друг друга сквозь прозрачную воду. Когда она стала доходить Максу до груди, а мне соответственно до шеи, мы повернулись друг к другу, и мне почудился разряд тока в воде. Максим подошел ближе, прижал меня к себе, и я почувствовала, что разрушительный эффект приема таблеток, похоже, сошел на нет. Успокоившиеся было птицы взлетели с деревьев, испугавшись моих восторженных криков.
Закончив дурачиться, мы поторопились выйти из холодной воды и укутаться в спальные мешки, после чего снова устроились на бревне у огня. Макс разлил по кружкам оставшееся пиво, я подкинула дров в костер. Оглушительно стрекотали кузнечики, и мне казалось, что никого кроме нас в мире нет. Только мы, лес и огонь.
На огонь можно смотреть бесконечно, но все-таки мне стало казаться, что наше молчание слишком затянулось. Я поглядела на Макса. Его лицо было пустым, отрешенным. Он снова был от меня далеко. Что-то его сильно терзало. Возможно, если он выговорится, ему будет лучше. Как говорится, есть только один способ узнать.