И, что самое главное, Дженна удивительно порядочна. Морган бы даже сказал «строга».
Поначалу его немного смущали манеры синего чулка у такой очаровательной барышни, и он ждал подвоха, но подвох все не проявлялся и не проявлялся, и мало-помалу Морган привык думать о ней как о девушке строгих правил, которая умеет со всеми держать дистанцию — и при этом никого не оскорбляет надменностью. И здорово, что она такая. Юная красавица-ассистентка — слишком большое искушение для мужчины, особенно если мужчина этот и сам молод и полон энергии, а здание его брака давно уже рассыпается по кирпичикам. Но спать с секретаршей — это пошло, и не менее пошло, когда твоя секретарша спит с кем-то другим из компании, и все об этом знают… Так что Дженна, определенно, на конкурсе помощников руководителей заняла бы первое место с большим отрывом, набрав максимально возможное количество баллов — ибо кем надо быть, чтобы суметь придраться к мисс Безупречность?
— Мо-орган, — осторожно позвал Джимми.
— Да?
— Ты меня слушаешь? — уточнил он.
— Ну разумеется, — вполне искренне удивился Морган.
Врать, конечно, нехорошо, но он был уверен, что Джимми не успел сказать ничего такого, чего он, Морган, не сумел бы предугадать.
— Что-нибудь еще, мистер Фримен? — осведомилась Дженна.
— Нет, спасибо, можешь идти.
Дженна кивнула и мягко прикрыла за собой дверь.
— Хорошо, продолжим, — с сомнением согласился Джимми. — Так, на чем я остановился… — Он выдержал паузу.
Морган на провокацию не поддался. Чай пахнул изумительно.
— А, на финансовом прогнозе касательно «Пауэр бласт». Рекламную кампанию мы уже запустили, по предварительным подсчетам за первый квартал продаж прибыль от этого продукта составит девятьсот шестьдесят тысяч долларов минус налоги, но нужно также учесть…
Морган сосредоточенно рассматривал кончик своей шариковой ручки и удивлялся тому, как люди с интересом, энтузиазмом и даже восторгом набрасываться на то, о чем можно говорить так скучно и сухо, — на компьютерные игры. И все-таки даже любовь можно расписать как формулу гормонального отклонения. Возможности человеческого мозга, как ни крути, безграничны.
Морган компьютерные игры любил безгранично, пожалуй, как писатель любит литературу. Долгое время они для него были средой обитания. Он начинал еще с примитивных текстовых игрушек, а потом, по мере того как прогресс шел вперед, его страсть только разгоралась и разгоралась и, быть может, вовсе сожгла бы его, если бы не такой недостаток, как тщеславие. Да-да, именно тщеславие стало тем шестом, который протянула Моргану, утопающему в трясине эскапизма, одна подружка. Подружку звали Милли, ей тогда было чуть больше двадцати, ему — двадцать шесть или двадцать семь. Морган уже несколько лет работал программистом в «Пауэр интертейнмент», имел репутацию скромного и гениального и с гордостью говорил, что у него с компьютером симбиоз, неразрывная взаимовыгодная связь. Милли была в чем-то девочкой-дурочкой, а в чем-то — мудрой женщиной, и однажды, отчаявшись оторвать бой-френда от компьютера ради субботнего секса, бросила ему фразочку:
— Неужели все твои мечты, Морган, сводятся к тому, чтобы написать красивую игрушку, играть в нее неотрывно несколько лет, достичь сорокового уровня и сдохнуть от осознания своего виртуального величия и полной безысходности у пыльного экрана? Ты можешь стать паладином, полководцем, главой планетарной империи — но все равно не можешь быть нормальным мужиком, который умеет делать карьеру и зарабатывать деньги…
Милли была не особенно изобретательна, но у нее на сердце многое наболело, к тому же очень хотелось иметь состоятельного парня, который смог бы свозить ее на самый дорогой пляж в Майами-бич и обеспечить первоклассный отдых, и она чувствовала в Моргане потенциал не только к разграблению виртуальных сокровищниц и покорению вражеских бастионов, и ей было очень обидно, что потенциал к зарабатыванию денег у него есть, а состоятельного любовника у нее — нет. Манипуляция была проста, но идею эту течение мысли постепенно перенесло с периферии сознания Моргана в самый его корень, где она застряла занозой и стала гноиться.