− Сладкий же.
Лена расхохоталась и лукаво сообщила:
− Больше ничего предложить не могу.
− Уверена?
Глава 7
«Смеется? Что это я? Он заигрывает. Так, видимо, положено у них, у «идеальных». Не смущайся, Елена. Ведь так удачно придумала с мандарином. Случайно, но зато эффект какой. Аж «мурашки» по коже пошли. Интересно, что чувствуют «идеальные», когда флиртуют с женщинами?»
Елена едва не укусила себя за щеку, когда поинтересовалась:
− А бывает так, что вашим сотрудникам их клиентки вдруг понравились?
Лучше бы укусила. Булат неожиданно стал серьезным и задумчивым.
− Такое может случиться, хотя, согласно правилам, мы обязаны выполнять обязанности вежливо, но старательно.
− Старательно и вежливо? — В голове Елены эти понятия очень мало ассоциировались с чем-то эротичным, приносящим удовольствие. — Но это… скучно!
Дед Мороз шагнул ближе и заправил за женское ухо прядь волос.
− Тебе со мной скучно?
Завороженная, Лена смотрела, как в синих глазах мигают цветные огоньки.
«Он так близко!»
Но это не пугало, лишь волновало все больше.
«Поцелуй меня, Дед Мороз!»
− С тобой — нет, − прошептала в мужские губы. — Но как бы было с другими твоими сослуживцами…
− Других нет, только я. — Булат коснулся ее губ очень осторожно, словно давал возможность отвернуться. — Счастье, что все оказались заняты.
Он снова поцеловал ее. В этот раз Елена ответила и почувствовала вкус мандарина.
− Ты тоже сладкий.
«Что она городит?!»
Но Булат лишь улыбнулся и подарил ей еще один поцелуй. Они касались друг друга лишь губами, но Елену начала бить дрожь. Она хотела еще — очень много поцелуев!
− Заказ сделали в последнюю минуту, и поэтому идти пришлось мне. Живу я неподалеку. Думал, справлюсь быстро. А тут…
− Что?
Ей очень хотелось знать, что он видит, чувствует — все и подробно.
− Не что, а кто. Ты — невероятная и земная.
− Продолжай.
Муж никогда не хвалил ее, не любовался ею. А она так сильно желала всего этого, только не знала, что желает. Или прятала мечты под виртуальный замок.
Булат медленно стянул с ее волос резинку, разложил пряди по плечам, пропустил сквозь пальцы.
− Шелк. Моя бабушка плела из таких нитей кружева.
«Как красиво. И сексуально».
− Еще.
«А что тут такого? Если я всего лишь клиентка, то могу требовать, разве нет?»
Ласковые пальцы тронули ее шею, остановились на затылке. Лица коснулось горячее дыхание. Низко тембровый шепот заставил вибрировать даже грудь. Елена невольно качнулась вперед, почти прислонившись к Булату.
− Твое тело безупречно. Именно такое, как мне нравится. Когда ты идешь по улице, твои бедра мягко покачиваются, лодыжки хочется захватить в плен, а потом…
Как же приятно все звучит! Так завораживающе, что пропадает всякое желание сопротивляться собственным желаниям. Хочется им потакать, и как можно откровеннее. Однако что-то в этом признании…
«Идешь по улице?»
Лена отпрянула.
− Где ты меня видел? − Булат тотчас убрал руки. Скрестил их на груди. Отвечать не торопился. Лена заставила себя отвести взгляд от все более привлекательного мужского тела.
− У фонтана в пятидесяти метрах от твоего дома.
Она ходит мимо сооружения минимум дважды в день.
− И что ты там делал?
− Играл.
И тут Елену осенило. Она поняла, откуда ей знакомы джинсы и кроссовки с неоновыми шнурками. Лицо она не запомнила — музыкант носил широкополую шляпу, но все остальное странным образом врезалось в память.
− На саксофоне!
− Однажды ты бросила в мою банку из-под пива последнюю купюру из своего портмоне.
Лена пожала плечами.
− Я почти пришла, а ты играл… Только не зазнавайся.
− Ни в коем случае.
Мужчина поднял обе руки, раскрыв ладони, словно сдавался.
− Чудесно играл. Вот я и… задержалась ненадолго.
− Жаль, что ненадолго. Я бы сыграл твою любимую Lily Was Here.
Сказать, что Елена удивилась, ничего не сказать. Булату известно, что ей нравится? Но даже Маша об этом не знает!
− Откуда ты слышал о Candy Dulfer?
− Ты была упрямой девочкой в музыкальной школе. Пыталась научиться играть на инструменте, который был больше тебя. Помню, как учительница кричала, когда ты брала в руки саксофон: «Снигирева, осторожнее!»
− Я бросила это дело, когда саксофон упал мне на ногу. Кости срослись, но желание научиться играть пропало. Однако любовь к саксофонной музыке осталась. А ты, значит, доучился?