— Да лучше бы вы помогли бабушке перенести малинник. Ей одной не справиться. Тогда бы она вам сама отдала этот несчастный клочок земли.
— Нехорошие слова употребляете, товарищ Худякова, — укорил дядька. — «Несчастный клочок». Это же наша родная землица. Сколько бы ее ни было, а наша. За нее люди кровь в войну проливали. А чужой малинник, еще раз скажу, мне ни к чему. Пусть куда хочет, туда и девает.
— Ничего вы так и не поняли из нашего разговора, — вздохнула Валентина Федоровна. — Очень жаль.
— И мне жаль, товарищ Худякова, да что поделаешь. По закону своего добиваюсь. Я ведь не за чужое хлопочу.
— Вот это вы правильно сказали, — усмехнулась Валентина Федоровна. — За чужое хлопотать не будете.
— Опять намеками разговариваете?
— Какие уж там намеки! — махнула рукой Валентина Федоровна и села за свой столик. А толстый дядька сказал «прощевайте» и вышел. Валентина Федоровна помолчала, потом что-то записала на листке календаря, и когда подняла на ребят глаза, они смотрели весело: — Ну, с чем пожаловали, юные туристы?
Семен объяснил.
— Партизаны с гражданской войны! — обрадовалась Валентина Федоровна. — А как же! Есть! Галочка! — позвала она. И когда в дверях появилась девушка-секретарь, попросила: — Разыщи-ка нам бумаги партизанского вечера. Собирали мы тут недавно старичков — красно-зеленых, — объяснила она, пока Галочка искала бумаги. — Вечер воспоминаний устроили. Чуть не до петухов просидели. Ох и порассказали они нам разного, записать да издать, целая книга получилась бы. Вот, — раскрыла она папку, которую принесла Галочка. — Особенно у Степана Бондарева интересные воспоминания.
— Как? — выкрикнул Гера. — Степан Бондарев?
— Да. А что?
— Так мы же его ищем, — сказала Муврикова. — В краевом музее про него написано.
— Совершенно верно, — кивнула Валентина Федоровна. — Мы посылали туда материал.
«Подождите, подождите, — хотел сказать Гера. — Мы ищем не Бондарева, а Бондаря». Но его опередила Гутя.
— В записке-то Бондарь! — сказала она. Серега и Райка дружно ополчились на нее.
— А может, искажено в записке? Вот у него и узнаем. Ты посуди, — начала доказывать Райка. — И тот партизан, и этот партизан. И тот в музее, и этот в музее. И тот Степан, и другой. Нет, нет, он и есть! — закончила она уверенно.
Гера не знал, что думать. Очень хотелось верить, что все именно так, как убеждают Серега и Райка. А они уже закидали Валентину Федоровну вопросами: «Где Бондарева найти? Да как к нему пройти? Далеко ли он живет?»
— Галочка, — сказала она. — Дай туристам адрес.
Отыскать на улице Подгорной дом номер двадцать восемь не составило никакого труда. Только хозяина-то не оказалось дома. Стучали в калитку, потом вошли во дворик, снова стучали — на двери не было замка. А из хаты никто не отзывался. В соседнем доме открылась дверь, молодая женщина крикнула:
— Нема же там никого!
— А где Бондарев?
— Карпыч? Так кто ж его знает. Как зимой его старая вмерла, сам в хате редко бывает. У моря побачьте.
— Где у моря?
— А кто ж его знает. — Ребята в растерянности переглянулись. — Как ему пересказать-то? — спросила женщина. — Виткеля были?
— Туристы мы, из города. На острове живем, — ответил Семен. — Окажите, хотели познакомиться. Завтра еще придем.
Когда вышли на улицу, Гера протянул недовольно:
— Опять жди «завтра».
— Ну ничего, — успокоил его Семен. — Зато теперь мы знаем, к кому обращаться.
— А сейчас в лагерь? — спросил Кулек-Малек и, свернув за угол, прочитал табличку на доме: — Приморская улица.
— Стоп! — воскликнула Райка. — Приморская? Так на этой же улице Чертков живет, ну тот, который с Гузаном вместе учился, помните? — Она вынула записную книжку и заглянула в нее. — Так и есть: Приморская, шесть или восемь. Сходим к нему? — повернулась она к Семену. — Это нам по пути.
Вот тебе и учились вместе!
Каменный дом под железной крышей. Высокий забор. Крепкая калитка на запоре. Надпись: «Во дворе злая собака». Номер восемь.
Собака дала о себе знать, едва ребята приблизились к калитке. Она залаяла, задыхаясь от злости, и стала рваться к воротам, лязгая железной цепью.
— Стучи, — сказал Семен.
— Может, тоже дома нет, — засомневалась Абрикосова.
Гера постучал.
— Кто там? — раздался мужской голос из глубины двора.
— Нам нужен товарищ Чертков, — сказала Муврикова. — Михаил Леонтьевич.
Щелкнула задвижка.
— Что еще? — пробасил за калиткой хозяин, и перед ребятами появился высокий неуклюжий дядька — тот самый, который был у Валентины Федоровны в сельсовете. — Я Чертков, в чем дело?