1
До этой улицы у дяди Грина, видимо, пока не дошли руки: повсюду валялись обломки бетонных плит, битый кирпич и покорёженные проржавевшие таблички. Эшли подцепила одну носком ботинка и перевернула: красную каплю, поверх которой был нарисован крест более тёмного цвета, всё ещё можно было различить, но теперь краска облупилась. Подсознание знало, что обозначает эта картинка, и только поэтому Эшли удалось разглядеть её на ржавом металле. В любом случае она больше не помнила.
— Как думаешь, дядя Грин, наконец, наведёт тут порядок, или он не делает этого специально, чтобы каждый раз мы ломали себе ноги?
Майкл спрыгнул с перевёрнутого автомобиля, и кусок металла под его ногами прогнулся, издав страшный звук, волной прокатившийся по разрушенной катастрофой улице. Эшли проводила этот звук задумчивым взглядом, пытаясь разглядеть что-то интересное, но ничего не поменялось. Улица была всё так же мертва, и только лёгкий ветер шелестел сухими тёмно-синими листьями деревьев.
— Зачем он вообще старается придать городу первозданный вид? Здесь нет никого, кроме нас. Людей почти не осталось, и уже более чем очевидно, что по-старому никогда не будет.
В небе мерцали звёзды. Безразличные свидетели непоправимого несчастья, что постигло человеческую расу. Эшли вгляделась в чуть светящуюся темноту небосвода и улыбнулась.
— Думаю, он делает это только для себя.
Майкл уже был рядом. Его рука привычно легла на талию, и он потянул Эшли дальше, не позволяя замечтаться.
— Чем ещё заняться, Эш? — он наклонился и поцеловал её в висок. Каждый в их маленькой семье убивал время по-своему: Майкл и Эшли копались в библиотеке, дядя Грин, будто большой конструктор, собирал город заново, мамы были заняты только рисованием своих пейзажей.
Тяжёлым вздохом Эшли согласилась с ним. Время текло медленно и не имело счёта: всегда тёмное небо, у которого не было истинного Светила, и постоянная непрекращающаяся ночь делали их существование бессмысленным.
Но солнце всё ещё было там, Эшли чувствовала. Его тепло достигало земли, согревало синие листья тех немногих растений, что смогли приспособиться к изменениям.
Почему всё это случилось, Эшли не помнила. Возможно, даже не знала. Однажды она просто открыла глаза под завалом, не помня себя, не осознавая произошедшего. Чуть позже Майкл и дядя Грин сдвинули плиту и вытащили её на свет. Вернее, во тьму.
Конечно, никто из них не был в родственных связях. Им посчастливилось выжить и найти друг друга, и, плутая по разрушенному городу, подобно только появившимся на свет младенцам, они уцепились за эту возможность не стать одинокими изгоями. Доминика сплотила их, впервые назвав семьёй. Никто не захотел спорить.
Дом, в котором обосновались те немногие, что открыли глаза после катастрофы, стоял на берегу озера. Вечно тёмная вода маслянисто поблёскивала, синие листья плыли по ней, гонимые лёгким ветерком. Эшли любила сидеть на выступе черепичной крыши и смотреть на эти листья, подобные маленьким кораблям, покидающим гавани и отправляющимся в дальний путь. Ветки разросшихся деревьев трепетали, будто подталкивали, гнали её на поиски приключений.
Эшли действительно хотела покинуть их тихую родину и посмотреть на остальной изменившийся мир. Может быть, найти других людей. Ведь не одни же они выжили?
Доминика называла её неблагодарной. Кидала эти слова через плечо, не отрывая сосредоточенного взгляда от полотна, срисовывая в тысячный раз лёгкую рябь на тёмной воде. Она накладывала тёмные мазки краски толстой кистью так густо, что их почти невозможно было различить. При тёмном свете, льющемся с небес и днём и ночью, её картины превращались в сплошные сгустки черноты, будто на холсте и вовсе не было пейзажа. Только неаккуратная размазанная клякса.
Скрип двери, двух огромных металлических створок по взбугрившемуся бетону крыльца, вырвал Эшли из задумчивости. Майкл открыл двери Калифорнийской библиотеки, как гласила потрескавшаяся вывеска снаружи, и шутливо поклонился, жестом предлагая следовать за ним. Эшли лишь улыбнулась и покачала головой. Во всём этом разрушенном мире, потерявшем своё солнце по неизвестной причине, для Эшли светом в конце тоннеля оставался Майкл. Его светлые даже во тьме глаза всегда блестели радостью и жаждой жить, и потому Эш меланхолично следовала за ним.
❂❂❂
Тишина впечатляла. Большой холл библиотеки тонул во мраке, так же как и весь остальной мир. Но было в этой тихой темноте нечто завораживающее. Вверху, под треснувшим зигзагом куполом потолка, висела старая гигантского размера люстра. В хаосе катастрофических изменений планеты ей каким-то чудом удалось уцелеть, и хотя все лампочки внутри грандиозного осветительного прибора полопались и ледышками осколков хрустели под ногами, она покачивалась на прошивающем библиотеку сквозняке, изредка натужно скрипя.