— Табунов. Он много раз бывал в песках, изучал колодцы и пастбища, пачертил карты, собрал гербарий.
— Ясно! Табунов прелесть, превосходный, заслушаешься его слушать, и он заморочил вам голову — умница какая! Будь я женщиной, я не устоял бы!
— А Табунов перед вами устоял бы!
— Надо сперва его перевоспитать, а потом ему доверять.
— Зачем изменять способности человека? Просто надо умело использовать.
— Хорошо. Согласен. Послушаем вашу знаменитость.
Начальники уехали.
На Ваньку-Встаньку, как говорится, села птица счастья. Три вознесения обозначили его прямой путь к звездам: он стал старшим конюхом, он заменял начальника конного двора, он был отмечен и возвышен ашхабадским начальством! Он — начальник конного двора!
Ванька-Встанька очумел от радости. Он сел в седло, поскакал к Виктору Табунову.
Скакал и повторял: "Начальник конного двора! Начальник конного двора! Вот скачет начальник! Сам начальник! Начальник конного двора!"
Мокрые волосы, полотенце на шее, открытая распашонка, сияющее чистотой лицо.
На мытье, обмывание, умывание ушло два самовара. Третий — для чаепития — Табунов ставил посреди двора. Брезентовый сапог Кабиносова оказался дырявым, со слабой производительностью ("Главный спец! Новые сапожки приобрести некогда! Галах!"); второй сапог сожрали термиты. Табунов отыскал новенькие сапоги Еля (подарок Надии Вороной) и — торжествующий — раздувал третий самовар. Вкусный самоварный дым синел в горячем утреннем воздухе, пес облизывался, позвякивая цепью, Надия Вороная летала — на маленьких босых ножках — из погреба в садик, из хаты в садик, со двора в садик.
Мария Шавердова сидела на ковре, у арыка, в садике, в прозеленях солнца — теплая, умытая, умиленная, с влажными покорными волосами; казалась девчонкой: шея, грудь, руки — все девичье, сильное.
— Не женщина — картиночка! — сказала ей Надия Вороная. — Неведомая, нежданная, негаданная. Давайте я вам погадаю, пока наш Виктор Ромэнович над самоваром с третьей парой сапог страдает: другого такого страстотерпца не отыщете в наших песках, босоногий вокруг самовара лезгинку пляшет, уже и свои сапоги взял: ноженьки у моего Еля бесполезные, говорит, малы слишком, не годятся для раздувала.
— Не гадали в нашей семье.
— Что семья, то и новость! — ответила Надия Вороная и раскинула карты; лицо ее стало деловым, терпеливым. В солнечном лукавом луче грубо, нагло, тяжело выделился король пик; вокруг него кавалеры, тузы, дамочки разного вида — брехня разноцветная. Вороная бережно взяла в руку средневекового дурака с усиками — валета пик и, вздохнув, произнесла: — Пустые хлопоты.
— Ну нет, — сказала Шавердова, — я на это не пойду!
— На пороге у вас крупный разговор с казенным королем.
— Покажите-ка мне этого короля.
Король пик был с голубыми глазами, медовыми устами, благочинный; себе на уме.
— У вас с ним крупный разговор в казенном доме. И казенные бумаги от короля бубен.
— Инструкции.
Вороная смешала карты, откинула лишние, вынула другие и бросила по-иному.
— Для дома — нечаянный интерес. Для дамы — постель.
— Выспаться я не прочь.
— Для сердца — трефовый король с верностью, с любовным разговором.
Ногой распахнув калитку, возник Табунов с самоваром в руках.
— Чем дело кончится, чем сердце успокоится, — продолжала Вороная.
— Мною! — закричал Табунов и поставил шумный самовар у края ковра. — Надия Макаровна, погадайте…
Вороная собрала карты, перемешала их и протянула колоду Табунову.
— Вынь, голубь, три карты.
— Тройка, семерка, туз, — удивился Табунов. — Очко!
Вороная пытливо взглянула на Табунова.
— Натура у вас чересчур резвая.
Шавердова. — Резвость не порок. Я люблю резвых.
Табунов. — А невезучих?
Шавердова. — Что есть везение и что есть невезение?
Не по уму удача — удел посредственности.
— Ваши слова — моп мысли, Мария Афанасьевна! Продолжайте!
Вороная. — Ешьте, и пейте чаек. Зеленый, высшего сорта.
Табунов. — Мысль и дарование радуются не удачам, а неповторимости своего развития. Моя мораль: я развиваюсь — следовательно, я прав; я удачлив не развиваясь — следовательно, я прохвост, проныра, потомственный дурак, опасный член общества, подлежащий надзору.
Вороная. — Пылкий вы чересчур, Виктор Ромэнович. Отсядьте-ка подальше от самовара.
Надия Вороная палила чай в пиалы и, незаметная, ушла из сада.
Шавердова. — Я, я, я!.. Вне общества вы не можете развиваться. Или вы сверхчеловек, бог пустыни?