— Нужна ли нам история! Если с шахов начинать, то когда же мы копчим? — снова перебил Антиохов. — Уж очень вы горячий!
— И прах мой будет горячий! — вскричал Табунов.
На стенах раздался хохот незваных слушателей.
— Зачистить стены от народа, — сказал Антиохов Питерскому.
— Виктор Романович, не отвлекайтесь, продолжайте. Вы хорошо начали, — сказал Питерский.
…Я знаю страну Бадхыз. Я испытал это чувство, когда впервые открываешь места, которые никем не помечены на карте-двухверстке. Ты даешь свои названия — и наносишь на карту. Там отдаленные и богатые пастбища, но надо искать воду. Я поддерживаю Табунова, его предложение использовать отдаленные богатства — и не разбрасываться на кроликов и птиц, — нужно разводить овец каракульских, сараджинских, открыть ферму в урочище Намаксар. Нужно там найти воду.
Антиохов взял Питерского под руку и с вежливой силой вывел его за недостроенные стены административного гиганта, к машине.
— Надо бы подвезти…
— Сами доберутся! — сказал Антиохов. — Есть хочу. Он врал; есть не хотел: он нажрался зависти.
Жить бы вольнодумно, как Табунов, произносить литые речи звонким или густым вдруг, волнующим голосом, чтобы свежие, бестолковые красавицы смотрели на тебя влюбленною душой, призывным телом.
— Поедем ко мне: жена что-нибудь сообразит, — опасливо сказал Питерский.
— Не надо. В гостинице у меня чемоданчик, в чемоданчике — запасец: я запас на черный вечер про запас! А? Хо-хо! В гостиницу, шофер!
— Хочу молодости, хочу произносить речи, хочу влюбленную красавицу! Табунову — что?! Произвольный человек, безответственный: приспичило ему думать — думает, приспичило мечтать — мечтай на всю пустыню. Ни тещи, ни заслуг! Служба пакостит, живешь из дня в день как муха липучая, стараешься, думаешь — применительно к начальству, а то возьмут за опочку — и пиши объяснительные записки! У Табунова — красавица на виду, а у тебя — прокурор. Ответственность — это слово что значит? Ты смену белья и наволочку с сухариками не приготовил? Помечтай с Табуновым, он тебя устроит на общих нарах! Наивняк вы, Питерский, Михаил Валерьянович, а я был…
— Я был комиссаром саперного батальона…
— Не велика заслуга!
— И вы не Александр Македонский, Александр Сергеевич!
— Не дерзите. Все вы здесь дерзостью больны. Зарава — ваш Табунов! Миновало его времечко, ныне спрос на иных: без осторожности социализм не построить.
— Без таланта — тоже.
— Я не отрицаю многих способностей Табунова — увлекательный проходимец, богат и мыслями, и знаниями, и обаянием, и речист, собачий сын, завидно даже… Я всех презираю. Теща меня научила, в бога она верует, но не доверяет: богу, говорит, счастье мое сделать легко, а не делает! Почему? Лень-матушка!
— Самоуспокоенность.
— В какое время живем! Социализм, Карл Маркс в пустыне! Мало у нас лесов, полей, живописных городов?
Мечты и мечты, а солидности, степенности, домашности — с гулькин, образно выражаясь, нос! Вы согласны?
— Да. С докладом Табунова.
— Пресечь. Мы построим совхоз у железной дороги.
— Двадцать тысяч овец будем возить на пастбища в скорых поездах?
— Товарищ Питерский, вы были в Красной Армии…
— Комиссаром саперного батальона, гарнизона…
— Не густо с заслугами! Не шик! После гражданской я был особоуполномоченный, хозяин Семиречья, всего! Всё на нервах, все трепетали! Во!
— Что было, то сказка!
— От головы до копчика — все нервы истрепала мне та грозная сказочка! Как непогода, кладу свою бывшую удалую головушку на тещино плечо и плачу.
— Теща верит, но не доверяет.
— Боль эпохи — нервы! Больно оскорбляют они наше достоинство: потраченный человек! — и делают тебя заместителем. Ты, Питерский, заместитель, и я заместитель директора треста, и светим мы отраженным светом, как две луны.
— Две пьяные луны!
— Врешь. Выпили мы с гулькин, образно выражаясь, нос!
— Пить вы, Александр Македонский, не умеете, стаканчик коньяку — и носик ваш уже коньячного цвета. И тещи нет поблизости — приклонить на стойкое тещино плечо бывшую уполномоченную головушку.
— Табуновской дерзостью заражен, бывший комиссар…
— Боерайона!
— Врешь. Барское воображение! "Звук лихой зовет нас в бой", а ты — политграмотей, гарниза протухшая, лопата!
— На товарища не подымай руку, Александр Македонский.
— Конница Александра Македонского поила коней водою Мургаба и Амударьи, а…