Конь пошел поперек улицы, лицо Волкова окаменело, как у капитана, подплывающего к родным берегам.
Из-за угла выехала мажара.
— Стой! — крикнул Волков и поднял руку.
Возница в удивлении натянул вожжи. Волков стал рядом с мажарой и пропустил стадо мимо себя, как на параде.
За козлами шли белые ангорские козы, каракульские и мериносовые бараны, отягощенные крутыми рогами, и до самой степи теснились овцы с ягнятами. За стадом ехал высоко нагруженный фургон.
Стадо перекочевывало на эйлаги.
— За мной! — сказал Волков, торопливо улыбнулся Светлане и проехал по тротуару.
Встречные останавливались и с любопытством смотрели на переселение овец.
— Чьи это?
— Государственной племенной овчарни, — ответила Светлана и побежала за Волковым.
Волков жил в немецкой колонии, на полпути между овчарней и горами, что светились на закате. У ворот дома он соскочил с седла и обнял Светлану.
— А я тебя во сне видала.
— Подержи повод!
— Он не убежит?
Волков отдал Светлане повод коня и распахнул двустворчатые ворота.
Двор был обширен; хозяин вышел во двор в расстегнутой жилетке, с трубкой и улыбнулся Волкову: за овечий ночлег и сено уже было заплачено, хозяин уважал Волкова и его семью за то, что они были чистоплотные, честные люди, имели свое пианино.
Два старых козла недоверчиво заглянули в ворота. Пастухи закричали, стадо наполнило двор.
На террасу вышла старуха с белыми волосами, сложенными в старинную прическу, и властным лицом; в седых волосах сверкал непроданный бриллиант. Старуха прислонилась к перилам и с озабоченным вниманием оглядела двор.
Двор блеял, овцы обнюхивали своих ягнят, козлы звякали колокольчиками, пастухи расталкивали сбившихся овец. Стадо устраивалось на ночлег. Молодой козел взобрался на террасу, понюхал край тяжелого платья старухи и высыпал из себя на пол черные орешки.
Старуха растерянно улыбнулась. Она была взволнована необыкновенным видом двора и странной профессией мужа своем внучки: до сих пор она слышала только разговоры об овцах, полные деловых непристойностей, но никогда не видела Волкова среди овец и пастухов. Все на вечернем дворе было удивительным: жирный запах овечьего пота и пыли, веселая драка молодых козлов, суровые и усталые лица пастухов.
— Светланочка, ты куда?
— Андрюша мне трешку… Андрей мне деньги дал на вино, я сейчас.
— Тебе за вином? Андрей Петрович сам это может!
— Но мне некогда, Варвара Константиновна!
— У соседа продают хорошее вино, бабуся!
— В паше время женщины не ходили за вином.
Старуха оперлась руками о перила, ноздри ее раздувались. Светлана прижалась к стене и посмотрела на Волкова.
— Давай четверть! — сказал Волков.
— Не чуди, я сама, тихонько.
— А ну вас!
— Идем вместе?
Волков подмигнул Светлане и крикнул пастухам:
— Мойте руки, бабушка вам даст воды!
Конь был привязан к перилам террасы. Волков поднял Светлану и посадил в седло. Старуха неслышно ахнула.
— Андрей Петрович, что вы делаете?
— Шагом.
— Ой, я в седле, — кричала Светлана, вертясь, — только ноги у меня короткие! Бабуся, Андрюша вас тоже потом покатает!
Светлана сидела в высоком казачьем седле, как мальчишка, юбка ее поднялась; правой рукой она схватилась за конскую гриву, левой держала четверть. Волков вложил ее ноги в путлища стремян, взял четверть и повел коня за ворота.
Улица вечерела, деревья стояли притихшие. Волков оглянулся, Светлана склонилась с седла, конь стал. Муж и жена поцеловались под деревьями, Светлана чуть не упала с седла. Они весело рассмеялись. Волков сказал: "Держись!" — и побежал. Конь рысью пошел за ним.
Вернулись они быстро. Волков с четвертью белого натурального вина шагал по тротуару, Светлана ехала верхом посередине мостовой. У ворот она сказала:
— Лошадка симпатичная!
У края террасы стояло ведро; старуха держала большой белый кувшин, через плечо ее было перекинуто несколько чистых полотенец, на перилах стояли мыльницы с туалетным мылом; под террасой толпились пастухи.
— Пожалуйста, прошу вас, берите мыло, я буду поливать, — с бесстрастной вежливостью говорила старуха.
Пастухи смотрели на нее опасливо и с любопытством, никто не подходил.
— Не бойтесь, — крикнул Волков, — бабушка у нас хорошая!
Он отвел коня в конюшню. Вернувшись, взял мыло и протянул старухе руки.
— Становись в очередь, я первый.