В имение друзья возвращались медленным шагом, беседуя о близкой демобилизации: жить землей — или поэзией? Кони шли согласно. Проехали через солнечный сад, — в воротах, прислушиваясь, стояли Марфуша и Резников.
— Не трожь семейную жизнь! — догадливо сказала Марфа. — Надумал нас оставить, — оставляй, а мужа мне не порть.
Козорезов не был таким покладистым, влюбленным в стяжательницу девчонку, как Александр — в обществе революционер, с женой слюнтяй. Козорезов мечтал об учебном заведении, познании мира. Похлестывая нагайкой конский бок и гневно осаживая встревоженного коня, он с яростью ответил:
— Не мечта портит, а нужда. Тебе, конечно, наплевать на мировую революцию и мировую поэзию. Кого ты делаешь из мужа? Стеганое одеяло на двуспальный топчан!
Александру понравилось резкое слово, он засмеялся; улыбнулся и Резников. Марфа вздрогнула и замерла. Окаменела.
Они притихли.
С этого началась борьба за Александра. Будь Козорезов постарше, пожестче, возможно, он и победил бы в этой бесстыдной борьбе.
К двадцати одному году Козорезов знал то, что познавать не надо. Сила отзывчивости, сила влюбленности была вытеснена вшами, тифами, голодом. Послушные девушки с непокорной грудью не пытали его: он мечтал о человеческой доброй жратве ("жарь жареху!"), о непроношенных штанах (хотя бы с блестящей белизной гнид по швам!), о подлинной красоте сапог без дыр.
Александр Стрельцов так не голодал, не вшивел, как Козорезов. Он женился и так разъяснил причину и суть своей безвременной страсти: он женился сознательно; он хотел сына, здорового, как его юная жена-рыбачка, одаренного, как он, отец, — поэт, мечтатель.
С пятого месяца беременности Марфа начала тощать и дурнеть, на девятом месяце ходила пузатая, бесстыдная, свирепая. Александр загнал свою единственную прекрасную собственность, большой, легкий ковер, но первых родов жены не облегчил. Марфа рожала жестоко, кроваво. Связи тела омертвели: голод!
Сына назвали Максимом.
Стрельцов воспитывал молодую неграмотную мать; она была памятлива, гневно красива: чуяла свою женскую силу, подлая.
У Стрельцова и у Козорезова будущее, укрепляясь, жило в мыслях, как восход солнца; их произвела революция, они были отчаянны в делах, душевны, коренасты духом (подводил он их порой — озорной дух!). У Марфы был сынок — неверное, жадное, голозадое будущее с чистыми глазами. Они дрались убежденно за все, что человечно, Марфа дралась одиноко: сына кормить!
Стрельцов был влюблен в поэзию революции и в дела ее. Дело рождает слово. Стрельцов был влюблен в стремительную поэзию призывных слов.
Козорезов был влюблен в Стрельцова. Как влюбленным не нужен никто, так и им порой никто не был нужен: они яростно наслаждались мыслями, мечтами, крупными, звенящими словами, созревавшими в бедах человечества.
Марфа обзывала их постыдниками: плечистые, костлявые, окаянные — они могли околевать в мечтах, но Максимку кормить надо: светлое прожорливое будущее с голубыми глазами подголодывало и вопило.
Козорезов убеждал Стрельцова быть стойким, преданным страсти, идее, зовущему слову, лучшему, на что люди способны: поэзии.
— Разрушитель семейной жизни! — грубо отозвалась Марфа, кормившая сына упрямой, несытой грудью, прекрасная в бессильном гневе.
Козорезов ушел от нее, любуясь ею; уходя, сказал Стрельцову:
— Не будешь поэтом, не победишь быта, — как зерно невсхожее, погибнешь!
Как расстаться с другом-учителем? Редки друзья, у которых столько светлых чувств, обширных мыслей, такое богатство интересов, заботливой ласки. Стрельцов был неутомимо увлечен жизнью, он открывал перед Козорезовым новые миры.
Козорезов не хотел расставаться с другом-коммунистом. Но Александр Марфуше был нужен не меньше, чем ему, а она умела защищать себя и нападать. Она показала себя отвратительной бабой: не Александр — поэт, человек порыва и мысли, нужен был ей, а муж; муж; муж.
Козорезов возненавидел Марфу, ему стало жаль Александра: поэту легко погибнуть. Марфа не позволит ему сочинять прозорливые, безумные поэмы, он будет "работать" на семью.
Друга больше не было, никогда.
Жена полонила Александра Стрельцова; она была красива своей незрелостью, семнадцатилетним острым, ненасытным телом. Она любила загадочного мужа и первого сына, любила без слов всю привычную, страшную простоту жизни, а поэзия — что это?