– Прошу простить, достопочтенный йор Горьер. Но я бы хотел окончательно завершить нашу сделку как можно скорее. Обстоятельства, простите… Не располагаю временем...
Максимилиан, еще немного помолчав и намеренно долго поцедив напиток, в итоге кивнул:
– Оплачу все предстоящие расходы сверху. Показывайте, где товар.
– Сейчас ее приведут, – радостно залепетал Петраус, уже разворачиваясь к выходу, чтобы отдать приказ своим охранникам.
– Нет! – резко и непримиримо оборвал его Палач. – Я хочу видеть ее там, где она сейчас находится.
Тьма, сгустившаяся в черных глазах Палача, напугала бы даже самого дьявола. Петраус, почувствовав на себе воздействие чужой магии высшего порядка, с которой он не мог совладать, снова скривился и, полусогнувшись от давящей на затылок боли, хрипло прошептал:
– Да черт бы вас обоих… Пройдемте за мной, я покажу…
8 Пропажа обнаружена
Петраус снова зашагал в сторону выхода, во второй раз возвращаясь на территорию внутреннего дворика к хозяйственным постройкам.
Неужели он держит девчонку в сарае? Проходя мимо кухни, Палач повёл носом, почувствовав запах пригоревшей пищи, но комментировать этого никак не стал, да и надо ли? Он уж точно теперь не останется на ужин. Нужно забрать Этели, и они вместе как можно быстрее просто покинут эту забытую богом землю.
Буквально пойдя еще пару поворотов, Петраус действительно остановился у какой-то кладовки. Огромный ключ висел на крючке, жрец трясущимися руками снял его и отпер дверь. Войдя внутрь первый, он замер на пороге. Палач, ничего не видя из-за спины жреца, решил поторопить его.
– Достопочтенный Петраус? Что происходит?
Жрец пнул дверь ногой и грязно выругался. А затем добавил:
– Все-таки сбежала, дрянь!
Он повернулся к выходу и совсем невежливо отодвинув Палача, бросился на улицу. Максимилиану достаточно было лишь бросить взгляд, чтобы понять, как был прав насчет жреца. Господи, насколько же Этели пришлось туго. Разорванная в клочья магическая сеть-путанка, запрещенная к использованию, разрезанные веревки и кровь на полу.
В глазах потемнело от гнева. Горьер поправил душащий шею ворот рубахи и вышел наружу. Куда идти дальше, он прекрасно помнил. И уже догадался, куда прорывалась Этели – в святилище Петрауса.
Выйдя на улицу Палач окинул взглядом двор, пытаясь понять что же здесь произошло после их ухода. В это время жрец, пунцовый от негодования, склонился над одним из валяющихся на земле охранников, чтобы нащупать пульс.
– Жив. Фух, а я уж подумал, что порешила, гадина... Не пойму только, что с ними, – посетовал он, разглядывая бледное лицо мордоворота.
Палач подошел и, осмотрев тело, усмехнулся и уверенно ответил:
– Всего лишь вырубила их магией. Скоро очухаются.
– Тварь. Убью...
– Я сам! – заверил Палач, пристально взглянув на жреца. – Мне помощники не нужны. Только скажи, куда она могла уйти.
Петраус вздохнул, утер взмокший лоб рукавом и указал в сторону святилища. Горьер проследовал вслед за хозяином до маленькой двери, прикрытой разросшейся зеленью.
Жрец достал из-за пазухи ключ на цепочке, поворошился им в замочной скважине, приговаривая какое-то заклинание. Максимилиан едва сдержал смех. Девчонка вырубила трех бугаев магией, взломала охранную систему. Неужели ей помешает какая-то бубнилка, навешанная на замок?
Дверь ожидаемо отворилась легко, показав нутро тщательно оберегаемой комнаты. Палач заглянул внутрь, но ничего особенного не увидел и вопросительно уставился на жреца.
– Под жертвенным камнем еще один проход к ущелью, – пояснил тот. – Я обещал ей, что проведу через горы через пару дней. Она решила испытать удачу сама.
– И поэтому ты решил держать ее до тех пор связанной? – Палач говорил нарочито ласково. И только вздернутая бровь и сжатые добела кулаки говорили о том, что он в бешенстве. Не дождавшись ответа жреца, продолжил: – Мне нужно поймать ее. Карту, снаряжение, кратчайший выход. Сейчас же.
– Двести золденов. Утром жертвенный камень можно будет сдвинуть еще раз, тогда я смогу пропустить вас на тропу. – Петраус выдвинув условия, сложил руки на груди в непримиримом жесте и кивнул в сторону жертвенного камня.
Палач задумался.
– Ты только что сказал "еще один переход", Петраус! Где еще один?
Петраус схватился за голову, ощутив новый прилив невыносимой боли.