Я поделилась этим с Кросби, глаза которого округлялись по мере моего рассказа.
– Это пытка, – говорю я. – В девяти случаях из десяти на столе даже не оказывается индейки. Если не…
– Привет, Кросби.
Мы поднимаем взгляд и видим трех девушек, которые выглядят так, будто только что сошли со страниц зимнего каталога. Они машут Кросби, держа в одной руке чашки с дымящимся горячим латте и присаживаясь за соседним столиком. Непроизвольно я мысленно переношусь в день нашего знакомства, когда Кросби сам пригласил себя присоединиться ко мне за ужином, но покинул меня, когда появился кто-то получше.
Тем не менее сейчас он лишь поднимает руку в неясном подобии приветствия и пьет свою воду, сфокусировавшись на мне.
– Если не что? – напоминает он.
Я качаю головой.
– Что если не что?
– Ты говорила, что на столе никогда не бывает индейки. Если не?..
– А-а. Эм… если она не оказывается жженой до углей, то совершенно сырой. Вообще-то они довели троих человек до больницы.
– Ты шутишь.
– Неа. А однажды мама так рассердилась на папу, что выкинула индейку на улицу, и ту переехал автобус.
– Скажи, что ты засняла это на камеру.
– Хотела бы. Но мои любимые – это два случая, когда индейка просто исчезла.
– Исчезла?
– Ага. В духовке был лишь пустой противень, а на столешнице лежала вилочка от птицы16. Я загадала желание, чтобы у нас была индейка.
– Дважды?
Я пожала плечом.
– Суть в том, что поездка того не стоит.
– А что на счет Рождества?
– Я поеду на автобусе в Сочельник и придумаю оправдание, почему должна вернуться на Рождество. Они знают, что я работаю, и обычно сами очень хотят мне верить. Ведь так им не приходится изображать «благополучных, дружных, бывших» дольше, чем требуется.
– Это очень печально, Нора.
– Расстояние спасает.
– Я не могла не подслушать твою слезливую историю об индейке, – говорит Марсела, подлетая и собирая пустые тарелки.
– Ты уже слышала ее раньше, – отвечаю я, узнавая в ее глазах знакомый блеск и надеясь пресечь в зародыше, что бы она там не замышляла.
Она наклоняется к нам.
– Так как на День Благодарения я буду в Мехико, почему бы нам не устроить собственный ужин Дня Благодарения с индейкой задним числом? Ты и Кросби, я и Келлан. Двойное свидание.
Она произносит «двойное свидание» излишне громко и явно, чтобы услышал Нэйт. Хотя необходимости в повышении голоса нет, ведь он в любом случае явно ловит каждое ее слово.
Я качаю головой и начинаю вставать с места. Перерыв окончен.
– Я не…
– Чем больше индейки, тем лучше, – говорит Кросби, не замечая моего убийственного взгляда. – Почему бы не сделать это прямо перед рождественскими каникулами? Таким образом, каждый поест немного индейки. – Он смотрит на меня и, должно быть, интерпретирует мой взгляд как очередные мучения с индейкой, поскольку начинает гладить мою руку, желая успокоить. – Не волнуйся, Нора. Я не спущу с нее глаз. Эта индейка никуда не денется.
Видя, что он невосприимчив, я перевожу взгляд на Марселу, которая самодовольно улыбается.
Пришло время закончить эту небольшую эмоциональную долгоиграющую войну, которую ведут они с Нэйтом.
– Знаешь, – говорю я, задумчиво постукивая по подбородку. – Целая индейка – это много для четверых. Почему бы нам не пригласить еще кого-нибудь?
Ее брови взлетают вверх, когда она понимает, к чему я клоню.
– Нет… – начинает она.
– Нэйт! – окликаю я. – Ужин с индейкой у меня дома. Вы с Селестией приглашены.
Он как раз полирует серебро, и я вижу, как изгибаются уголки его губ.
– Ни за что это не пропущу, – отвечает он.
Я широко улыбаюсь Марселе.
– Дело решенное. – Я максимально стараюсь притвориться, что меня не пугает ее убийственный взгляд. – Ты обслужишь их? Моя смена закончилась.
Она бежит за мной на кухню, когда я надеваю куртку.
– Зачем ты это сделала? – вопрошает она. – Пытаешься стать королевой ужасных ужинов?
– Может, я пытаюсь повзрослеть, – отчеканиваю я, меняя балетки на резиновые сапоги. Погода, наконец, потеплела на пару градусов, снег быстро превращается в слякоть, лужи и мокрую траву. – Если через три недели ты на пару часов не сможешь сымитировать отношения с Келланом, то почему бы просто не отказаться от них?
– Это не липовые отношения!
– Невероятно липовые. Если бы это он встречался с Селестией, ты бы и глазом не повела.
Она гримасничает.
– Он никогда бы не встречался с ней.
– Да, потому что запомнил ее имя.
– Что?
Я качаю головой.
– Не обращай внимания. Делай заметки, пока будешь в Мехико, ведь скоро тебе придется начинять индейку.
Она закатывает глаза и фыркает, когда я ухожу, направляясь к Кросби, ждущему у входа, и прощаюсь с Нэйтом. Утренний дождь утих, хотя облака по-прежнему серые и тяжелые, отчего кажется, что сейчас не три часа дня, а гораздо позднее.
– Готов к завтрашней лабораторной по химии? – спрашиваю Кросби, переступая через особенно большую лужу. Он пришел ко мне прямо после занятий, так что без машины.
– Надо будет поработать над ней еще пару часов.
– Серьезно? Так много?
Он пожимает плечами.
– Хочу сделать ее хорошо. – Он занимался в «Бинс» последние три часа, пока я работала, заставляя Нэйта, Марселу и меня опрашивать его по каждому просмотренному им разделу.
– Ты справишься, – заверяю его. – У меня такое чувство, что теперь даже я знаю все о делении клеток.
– Да, – говорит он, поддевая меня локтем. – Но ты – ботан.
– Уж лучше это, чем быть девушкой, которая лишилась стипендии и вынуждена была вернуться домой, чтобы работать на бензоколонке всю оставшуюся жизнь.
– Быть не может, чтобы ты была так плоха.
– Было не очень хорошо.
– Расскажи.
Я шумно выдыхаю.
– Ну это с какой стороны посмотреть. У меня все было нерадужно. – Вспоминаю тот момент, когда мои оголенные коленки освещает свет фонарика, в то время как я голая присела за баком с компостом. Момент нестерпимого стыда, когда я подняла глаза на обнаружившего меня полицейского.
– Что плохого? – напирает он. – Получила В-? Потому что я могу получить эту оценку в любой момент.
– Ха, – хмыкаю я. – О В- можно было мечтать. Я пропустила много занятий, очень много пила, делала дурацкие вещи.
– Да? – он выглядит заинтригованным. – Например?
Пытаюсь скрыть свое передергивание. Мы ходили на одни и те же вечеринки.
– Просто… – Я не хочу говорить о студенческих вечеринках. Не хочу говорить о совершенных там ошибках, об одной в частности. – Меня арестовали, – брякаю я. Если у меня будет виноватый голос, он решит, что это из-за того, что я стыжусь ареста – и это правда. Но делаю я это с единственной целью отвлечь его от истинной причины моего чувства вины.
Кросби замирает как вкопанный.
– Повтори?
Я потираю рукавицей подбородок.
– Ты меня слышал.
– Нору Кинкейд арестовывали? За что? Подожди. – Он вскидывает руку, когда я начинаю отвечать. – Дай угадаю. Хм. Воровство в магазине?
– Нет.
Мы продолжаем путь, а он задумывается.
– Вандализм?
– Нет.
– Похищение собаки?
– Ты правда обо мне такого мнения?
– Сказать по правде, Нора, мне плевать, что ты сделала, я завожусь от одной мысли о тебе в оранжевом комбинезоне.
Я неволей смеюсь.
– Замолкни.
– Ладно. Что ты сделала?
Я вздыхаю и поднимаю два пальца.