– Да. – Посылаю ему улыбку. – Я чуток перегнула палку с весельем.
Он улыбается в ответ.
– Понимаю тебя. Я тоже.
– Ты по-прежнему развлекаешься, – указываю я. Он был более чем верен нашему обещанию не приводить никого домой – я ни разу не слышала, чтобы у Келлана был секс, не видела, чтобы кто-то тайком выскальзывал утром. Знаю, что он частенько ночует вне дома, но также регулярно вижу, как он занимается, а на прошлой неделе хвалился, что получил B+ за эссе по английскому.
– А почему бы нет? – спрашивает он, передергиваясь и ускоряя шаг, вынуждая меня увеличить скорость, чтобы поспеть за ним. – В смысле, если ты не связан ни с кем обязательствами, почему нет?
Я хмурюсь. Странно слышать такое от Келлана МакВи.
– Был? – спрашиваю я. – Кто-то?
Он молчит секунду.
– Не, – наконец говорит он. – Было много кого, но ни одной особенной.
Ауч.
– Ясно.
– Что насчет тебя?
Выдавливаю улыбку.
– Ни одного особенного.
– А сегодня? Есть кто-то на примете? Хочешь, представлю тебя? Потому что, давай начистоту, Нора? Ты супергорячая. А в этом наряде ты можешь получить любого, кого захочешь.
Смеюсь, потому что не могу удержаться.
– Я избегаю зеленой краски, – говорю ему. – В остальном я открыта для возможностей.
Он одаряет меня озадаченным взглядом:
– Зеленая краска, а? Я сделаю мысленную пометку спросить об этом утром.
– Уверена, я не пойму, о чем ты говоришь.
– МакВи!
В десяти футах от парадной двери дома «Альфа Сигма Фи» словно в стартовый свисток дунули. Каждые парень и девушка, находящиеся поблизости, начинают выкрикивать имя Келлана, и он улыбается, машет и приветствует их, как лучший в мире политик. Почти в то же мгновение я чувствую, будто сливаюсь с задним фоном.
Вдоль дорожки, что ведет к двери, размещены видоизмененные бамбуковые факелы, на каждом красуются отрубленные головы с языками пламени, вырывающимися из глаз. Повсюду фонари из тыквы, набитые чучела черных котов, приведения, болтающиеся на голых ветках деревьев, и вся передняя лужайка покрыта надгробиями, многие из которых появились, чтобы вновь быть потревоженными.
Входная дверь открывается, за ней разворачивается сцена преступления: обведенные мелом контуры от мертвых тел на крыльце и полу. Танцевальную музыку с трудом слышно через пронзительные вопли и завывания приведений, и смех живых еле доносится сквозь звуки смерти.
Келлан посылает мне извиняющийся взгляд через плечо, когда его быстро утаскивают, сунув в руку пластиковый стаканчик с каким-то напитком. Я слегка дрожу в моем пальто, желая прийти в наряде, который не оголял бы мой живот и не показывал больше, чем просто намек на ложбинку. Стараюсь не выглядеть так, словно мне неловко, когда взбираюсь по ступеням и захожу в полутемный дом, каждую лампочку в котором заменили на красную или мерцающую черную, бросавшие мрачноватые отблески.
Снимаю пальто, пробираюсь сквозь толпу извивающихся тел, едва избегаю огромную паутину и наконец нахожу стол, заставленный чашками с красным пуншем с добавлением спиртного, крошечными паучками и глазными яблоками, выглядывающими между пузырьками.
– Неплохо, – раздается голос из-за моего плеча. – Если ты не возражаешь против крови и кишок.
Оглядываюсь и вижу улыбающегося мне зомби – часть его черепа отсутствует, а комбинезон и клетчатая рубашка покрыты свежей и запекшейся кровью, так как его внутренности торчат наружу.
– Если там есть пауки, я пью это, – говорю я.
Он рассматривает мой костюм:
– Ты пришла с кем-то?
– У Луизы тяжелый случай пищевого отравления.
Он зачерпывает пунш, наливает в мою пустую чашку и в свой стакан.
– Повезло мне. – Он чокается со мной. – Будем.
– Будем.
Мы отпиваем тошнотворно сладкую жидкость, щедро сдобренную водкой. Стараюсь не морщиться, когда та обжигает пищевод, говорю себе, что скоро она смоет всю эту неловкость. Я пришла сюда повеселиться, черт возьми, и я так и сделаю.
– Я Макс, – говорит зомби, протягивая руку.
– Нора. – Пожимаю ее, он улыбается, и под жуткой раскраской, думаю, он довольно привлекателен. – Ты живешь здесь?
Он качает головой.
– Жил два года назад, но переехал с территории кампуса. Хотя возвращаюсь на вечеринки. Ты из женской общины?
– Нет. У моего, э, соседа по комнате тут друзья.
– Клево.
– Тельма! – кричит кто-то.
Я отпрыгиваю назад, ярко-синее пятно врезается между мной и Максом и прокручивается, прежде чем встать рядом с нами, уперев руки в бедра, и гордо выпятить грудь со значком S на обтягивающем как вторая кожа костюме. Это Кросби, затянутый с головы до пальцев ног в спандекс, красная накидка болтается за спиной. Даже в темноте я вижу его четко очерченные мышцы, и тут же ругаю себя за то, что замечаю это.