– Прости.
– Послушай, я не стремлюсь создавать тебе проблем с деканом. Я просто думал, что ты ботанка. Горяченькая, но все же ботанка.
– Спасибо.
– И если ты желаешь сохранить все в секрете из-за вашей с Келланом политики об «отсутствии веселья» в квартире из-за того, что не хочешь, чтобы декан дышал тебе в спину и чтобы твое имя не появилось в том чертовом списке, то все в порядке. Но я не буду этого делать, если ты стыдишься быть замеченной со мной.
– Я не стыжусь.
– Если твое имя появится на той стене, я лично отправлюсь туда с бутылкой растворителя и сотру его, ладно?
– Ладно, Кросби.
Его плечи расслабились, а щеки порозовели. Он старается. Любитель вечеринок, за которым табуном бегают женщины, и кажется, будто все дается ему легко, пашет сильнее любого из моих знакомых. И любого из тех, кем я пытаюсь казаться.
Официантка приносит счет, Кросби достает деньги и кладет их на стол, придавив сверху солонкой.
– Я могу заплатить, – предлагаю я, но он качает головой и встает.
– Давай просто свалим отсюда.
Мы надеваем куртки и направляемся к входной двери. Кросби придерживает ее для меня, и я слышу, как его окликает пара голосов. Он приветствует их в ответ, но не останавливается, а я спешу выскользнуть в холодную ночь, мое дыхание на морозном воздухе тут же окутывается облачками пара. Мы пришли сюда прямо из кинотеатра, так что тихонько бредем обратно к его машине на почти пустую парковку.
Замки на дверцах машины не автоматические, так что я ожидаю пока он открывает мою и дожидается, чтобы я села на свое сиденье, прежде чем закрыть за мной дверцу. Его манеры, его неожиданная честность – это обескураживает меня, и мои руки немного трясутся, когда я тянусь через водительское сиденье, чтобы поднять пластиковый фиксатор на его стороне. Он плюхается на сиденье, вставляет ключ в разъем и включает обогрев в салоне на максимум. Из вентиляционных отверстий вырывается прохладный воздух, и я протискиваю руки между колен, чтобы согреться. Кросби трет свои ладони, а после того как с лобового стекла исчезает тонкий слой тумана, кладет руки на руль.
– Готова ехать? – спрашивает он.
– Да.
– Тебе еще что-нибудь нужно в Гэтсби?
– Нет.
Мы доезжаем до автострады в тишине, больше похожей на неловкую в стиле не-знаю-что-сказать, чем на гневную. Наконец-то Кросби тянется и делает радио погромче. Салон заполняет старая попсовая песня, и я вспоминаю как прошлой зимой была ужасная снежная буря, а мы с Марселой и Нэйтом оказались в ловушке в кофейне на всю ночь. Марсела включила эту песню на своем телефоне и показывала нам танец, который она демонстрировала на шоу талантов в третьем классе, где заняла второе место. Помню, как Нэйт протянул ей печенье в форме звезды и сказал, что если бы он судил, то она бы заняла первое место. Он делал столько милых вещиц для нее, а она совершенно их не замечала.
– Мне жаль, что ранила твои чувства, – умудряюсь я ляпнуть, когда Кросби сворачивает на мою улицу.
Он молча паркуется под деревом в трех дверях ниже по улице. Свет уличных фонарей не попадает на нас, и мы оказываемся в коконе темноты. Он поигрывает пальцами на руле.
– Все в порядке. Этого не произошло.
– Думаю, что все же ранила.
Он переводит на меня взгляд.
– Нет.
– Спасибо за кино и за начос.
– Пожалуйста.
– И за иллюзию.
Он нарочито смеется.
– В любом время.
Я отстегиваю ремень безопасности. Мне следует убраться из машины и позволить этому странному нечто между нами испариться, но я этого не делаю. Напротив, я залезаю с ногами на сиденье и встав на колени тянусь через рычаг передач, чтобы поцеловать Кросби. Беру в ладошки его лицо и соединяю наши губы, ожидая, что меня остановят, как поступил он в свое время, ожидая подобного с моей стороны в тот первый раз, но он этого не делает. Я поглаживаю его уши, волосы и напряженные мышцы шеи – все то, о чем я думала. Его волосы представляют собой подстриженную копну непокорных прядей, но они на удивление мягкие, и проводя ноготками по тыльной стороне ушей, я чувствую его вздох. Легонько впиваюсь зубами в его нижнюю губу, отчего он издает гортанный стон и приоткрывает губы. Я проскальзываю языком в его рот и он, наконец, кладет руку мне на затылок, лишь крепкий нажим его пальцев указывает на то, что ему нужно это так же сильно, как мне.
Но я хочу гораздо большего, чем это и, если судить по нарастающей, бешеной интенсивности наших поцелуев – он тоже. Мое сердце пускается вскачь, когда я расстегиваю свою куртку и стягиваю ее с плеч. Кросби приоткрывает глаза, в темноте белки едва заметны.