- Сейчас, только зажгу свет, - послышалось из-за окна. Занавески сдвинулись, прошло полминуты, и за окном засветилось. Чуть ли не сразу загремел засов, и хозяин открыл дверь. Стоял на пороге, держа в руке свечу.
Бутурлак проскользнул мимо него в дом. Старший лейтенант подтолкнул Климашко в сени.
- Где Олекса Иванцив? - спросил угрожающе. - Здесь?
Хозяин стоял в одном белье, босой, и свеча дрожала в его руке.
Молчал и испуганно смотрел.
- Как-какой Иванцив? - начал запинаясь, - Н-никого и-нет!
- Олекса Иванцив! Тот, что ходит с вашей дочерью...
- Да они ушли... - Климашко немного пришёл в себя. Поднял свечу над головой, чтобы лучше было видно. - Смотрите, нет никого.
- Кто дома?
- Я с женой.
- Проходите, - указал старший лейтенант на освещённый изнутри прямоугольник двери. Включил карманный фонарик, ощупал лучом сени.
На скамейке ведро с водой, чуть дальше две небольшие пустые кадки. С верёвки свисают какие-то лохмотья. К стене приставлена лестница, над ней створка на чердак.
- Стой здесь. - Старший лейтенант кивнул Андрею на входную дверь, а сам ловко полез по лестнице. Откинул створку и, как на учениях, опершись на локти, проскользнул на чердак.
- Здесь никого, - появился в дверях Бутурлак.
- И на чердаке пусто, - отозвался старший лейтенант.
Он медленно спустился по лестнице.
- Осмотрите двор, - приказал Бутурлак, - а я пока поговорю с хозяевами. Оденьтесь, - обернулся к Климашко, который переступал с ноги на ногу, - и попросите жену, чтобы встала.
Климашкову просить не пришлось - уже стояла одетая в гостиной. Женщина лет за сорок, тучная, но ещё красивая, с большими глазами и высоким белым лбом. Климашко вернулся в комнату в штанах и рубашке, стал рядом с женой, как будто искал у неё защиты.
Бутурлак попросил хозяев сесть, отодвинул лампу на край стола, чтобы лучше видеть, спросил прямо:
- Был у вас позавчера Олекса Иванцив?
Климашко искоса взглянул на жену, но она смотрела равнодушно, и он ответил:
- С Анной он нашей... любят друг дружку... Этот Олекса. Ну и приходил...
- Когда?
- В воскресенье вечером.
- Где он?
- Да, прошу вас, я и сам не могу потрафить...
- Где он? - повысил тон Бутурлак.
- Ушли с Анной. Не знаем, куда подались.
- И вы так отпустили дочь?
- Что должны были делать? Взрослая уже. Нынче они все умные стали, что для них родители!
- Молчи! - вдруг вмешалась жена, - Как мужа что-то заденет, - глянула глазами на Бутурлака, - то не знает, что и говорить. Они с Олексой давно уже обручиться хотели. Ну, Анна наша. А в воскресенье он приходит, вызывает Анну во двор, пошептались, дочь и говорит, что идёт с Олексой.
- Куда?
- Я и сама очень бы хотела узнать.
- Так мы ни о чём не договоримся. Предупреждаю, что речь идёт о задержании опасного преступника. - Бутурлак вытащил из сумки бумаги, подсунул супругам. - Ознакомьтесь и распишитесь. За ложные показания...
- Да знаем... - не дал ему закончить Климашко, - Да пусть пан не думает, что врём. Потому что сами не хотели отдавать Анну за этого озорника.
- Давайте по порядку. Во сколько часов пришёл Иванцив?
- Да поздно уже. Наверное, в полночь.
- Поболтали они с Анной, а дальше?
- Зашли в дом, она и говорит: «Уходим с Олексой». – «Куда?» - спрашиваем. А она: «Напишем». Мол, неприятности у Олексы. А какие могут быть неприятности, что прятаться надо? Я, значит, и подумал: или криминал какой-то, или с бандерами... Вот и вы говорите - опасный преступник! А что совершил?
- В своё время узнаете.
- Так вот… – Климашко аж скрежетнул зубами. – Такое надвигается на нашу голову! Ведь я хозяин, а не какой-то шут гороховый – говорю им: не делайте из меня дурака, а они своё: надо идти! Ну и идите, за юбку держать не стану.
- Что дочь взяла с собой?
Опять Климашко переглянулся с женой.
- Да говори уже, - наклонила та голову.
- Как пошли, я и увидел: ружья нет. Ружья и патронов, оно у меня висело в той комнате, - кивнул на дверь справа, - наверное, Анна через окно передала.
- Ну, а вещи какие взяли? Продукты?
- Окорок копчёный, сала кусок и хлеба. Всё, что было, взяли.
- А тебе уже и жалко стало для ребёнка, - вмешалась жена, - Сала пожалел.
- А-а... - махнул тот рукой. - Разве жалко? Лишь бы по-человечески...