– Мелкие акции, которые осуществляют наши боевики, выходя из лесных схронов, уже не производят впечатления. Необходимо прибегнуть к более весомым, я бы сказал, громким операциям, которые имели бы широкую огласку. Короче говоря, святой Отец, нужно составить список самых известных деятелей, которые активно работают на Советы, и уничтожить их.
– Легко сказать! – обескровленные узкие губы отца Иосифа скривились то ли в улыбке, то ли в гримасе. – Где найти исполнителей? Наши явки разгромлены, лучшие люди давно арестованы, остались единицы, на которых можем положиться.
– Однако должны быть недовольные. Следует устанавливать новые связи.
– Может, пан считает, что в госбезопасности сидят сложа руки?
– Строгая конспирация. Один держит связь только с ещё одним – и всё.
– Трудно, ох, трудно!
– Хватит, святой отец, вилять хвостом. У службы безопасности руки длинные, и если попадёте на крючок к пану Лебедю…
В глазах отца Иосифа замигали злые огоньки.
– Если уважаемый пан прибыл сюда, чтобы запугивать, он может сразу возвращаться обратно в Мюнхен. Никто не пойдёт за ним.
– Но я нуждаюсь в исполнителях, людях надёжных и фанатиках. Вы должны знать свою паству…
– Хорошо, – перебил его отец Иосиф, – я назову вам двоих. И всё.
– Только двоих? – разочарованно сказал Штех. – Я рассчитывал на большее.
– Я знаю ещё кое-кого, но пан, насколько я понял, нуждается в абсолютно надёжных людях. Без предрассудков и с твёрдой рукой…
– Кажется, вы убедили меня, святой отец. Давайте ваших двоих.
– Один – племянник куренного Коршуна. Знали такого?
– Слышал. Коршун погиб где-то на Волыни.
– Племяннику удалось спастись. Сейчас работает на новом большом заводе.
– Что вы! – обрадовался Штех. – Замечательно! Должен ликвидировать директора или главного инженера.
Отец Иосиф утвердительно наклонил голову. Да, большевистских руководителей следует уничтожать.
– Ну а кто второй? – ожидающе наклонился к его преосвященству Штех.
– Бывший сотник УПА Ярослав Доберчак. Устроился на железной дороге. Товароведом базы.
– Подходит. – Штех закурил и жадно затянулся. – Поначалу достаточно. Как с ними связаться?
– Племянника Коршуна послезавтра ждите в соборе святого Юра. Правый притвор, в четыре часа дня. Он сам подойдёт к вам. Спросит, не имеет ли честь видеть пана Габьяка? Запомнили, Габьяка? А вы скажете: не Габьяк, а Коструб. Это и будет паролем.
IV
Андрей с Филиппом немного постояли у памятника Мицкевичу, любуясь гармоничностью и изяществом его линий, – романтический памятник романтическому поэту, пересекли улицу и направились по широкой аллее, ведущей к оперному театру.
– Ну а дальше что? – напомнил о прерванном разговоре Филипп.
– Слышу, секретарь партбюро называет мою фамилию. Думаю – почему? А он: предлагаю избрать комсоргом Шамрая. Сижу и не знаю, что делать. Веришь не веришь, а растерялся. А он говорит: поднимись, Андрей, чтобы все комсомольцы увидели тебя. Поднимаюсь, а у меня колени дрожат. Стою и молчу. Мне бы отказаться – почему вдруг я? – а молчу, как будто соглашаюсь. Все подняли руки, тогда как будто проснулся, говорю, не ждал этого и не знаю, справлюсь ли. А секретарь: поможем... Вот так и выбрали...
– Почему бы и нет... – рассудительно сказал Филипп. – Почему не выбрать? В школе был комсоргом, боевой медалью награжден.
– Это в школе, а здесь, знаешь, сколько комсомольцев! Почти каждый.
– Привыкнешь.
– Но ведь страшно. Все на тебя смотрят, а придёт сессия, попробуй что-нибудь не сдать.
– Ты со всем справишься, – уверенно ответил Филипп, – я тебя знаю, всё выучишь, даже то, что не нужно.
– Точно, мне хочется учиться, – вдруг признался Андрей. – Некоторые из ребят на лекциях не очень-то и слушают, а мне всё интересно. Всё новое, не так, как в школе, – и, знаешь, даже странно становится, как будто мозг у тебя увеличивается и сам становишься умнее.
– Да, – согласился Филипп, но не совсем уверенно. – А мне математика даётся тяжело.
– Приходи в воскресенье ко мне. Пока что программы у нас одинаковые, вместе посидим.
– Приду… – обрадовался Филипп. Вдруг он остановился, схватил Андрея за руку. – Видишь? Неужели Гриць?
Они как раз перешли трамвайные пути, которые выбегали из узкой улицы и пересекали аллею. Грохоча по рельсам, подошёл старый трамвай, и люди, толпившиеся на остановке, потянулись к нему. К остановке, ускорив шаг, подходил высокий парень в голубой рубашке с закатанными выше локтей рукавами. На него и указывал Андрею Филипп.