— Эта сучка, гребаная динамщица, а я лишь беру то, что мне причитается. — Он тщательно акцентирует внимание на том, что Эмили его раздразнила и виновата в том, что он себя сейчас ведет как скотина. Придурок вытирает тыльной стороной ладони рот, размазывая по лицу кровь.
Ах так. Да я его просто разорву на куски.
Я придвигаюсь к нему, но внезапно Эмили хватает меня за запястье. Это мгновенно останавливает меня, и я смотрю на нее через плечо.
— Пожалуйста, не надо, — говорит она мягко. — Можешь просто отвезти меня домой?
Даже несмотря на то, что моя кровь в жилах бурлит как раскалённая лава, настолько сильно я желаю вбить в голову этому придурку, что нельзя так обращаться с девушками, я мгновенно замечаю, что Эмили выглядит совершенно потрясенной тем, что происходит. Адреналин в ее крови немного поутих, и во мне вспыхивает желание быстрей вытащить ее из этой ситуации. На этот раз я даже не задумываюсь над тем, что собираюсь сделать.
Не оборачиваясь на того подонка, я беру Эмили за руку и веду ее по направлению к главной дороге, чтобы выйти из этого переулка. Ее походка немного неуверенная, и я не знаю, это из-за того что она еще пьяна или потому, что она идет на головокружительно высоких каблуках, которые отлично подчеркивают ее ноги, делая их поистине идеальными. Я немного замедляю свой темп, чтобы она не споткнулась и не подвернула лодыжку.
Когда мы подходим к моему «Форду», я открываю ей дверь пассажирского сидения, тянусь в машину и достаю бутылку воды. Протягиваю ей, и она, не раздумывая, берет ее, делает большой глоток, споласкивая рот, затем выплевывает воду на землю.
— Спасибо, — говорит она тихим голосом.
Ей нужна помощь, чтобы забраться в машину, поэтому я поддерживаю ее за руку, когда она ставит на подножку одну ногу в своих босоножках с шипами и, наконец, проскальзывает на сиденье. Я пытаюсь изо всех сил не замечать, что ее короткое платье приподнялась и практически обнажило ее стройные бедра. Крепко стискиваю зубы и хлопаю дверью.
Когда усаживаюсь на водительское сиденье, то искоса поглядываю на нее. Она сидит словно провинившаяся девчонка, руки сложены на коленях, в глазах стоит растерянный взгляд, который устремлен в боковое окно.
— Ты как? В порядке? — интересуюсь я.
Она просто кивает головой, и я вижу, как ее нижняя губа начинает дрожать. Мой желудок сильно сжимается от ее уязвимости. Обычно меня ужасно пугают девушки, которые начинают плакать при мне, и мне всегда хочется убраться подальше. Но сейчас что-то изменилось, меня одолевает странное желание заключить ее в свои объятия, прижать к себе, заверить ее в том, что я рядом, а все остальное пустяки. Не задумываясь, я приподнимаю руки, но тут же осознаю всю глупость этого желания и с силой сжимаю руль. Я ведь напрочь лишён всякой галантной чертовщины, и никогда никого не утешаю.
Я жестокий и непоколебимый.
Неловко опускаю руки на колени и через пару минут завожу грузовик. Но внезапно меня переполняет желание доказать себе, что я тот же подонок, который все так же бесцеремонно относится к женщинам, поэтому я едко поддеваю ее:
— Ну и что же ты делала тут одна, позволь узнать, раз ты вытащила меня из кровати посреди ночи? Как ты могла позволить себе попасть в такую ситуацию?
Эмили мгновенно поворачиваться ко мне, впиваясь в меня злым взглядом, ее шелковистые волосы от резкого движения рассыпаются по обнаженному плечу. Я замечаю, что ее нижняя губа больше не дрожит, и, если бы взглядом можно было убить, я бы был уже давно покойником. Но внутренне я поощряю себя за то, что решил использовать жесткие методы. Сейчас она настолько сердита, что совершенно не похожа на девушку, которая пережила нападение в том переулке. Ну, слава Богу, мне не придется иметь дело с ее слезами.
— Я не хотела, чтобы это произошло, Никс. — Ее слова едкие и злые. — Мои друзья бросили меня, и мне ничего не оставалось, как противостоять этому прилипчивому мудаку в одиночку, поэтому я позвонила тебе. И прости меня, пожалуйста, что я оторвала тебя от «важных» дел.
Она со злостью выплевывает эти слова и быстро отворачивается, смотря пристально в окно. Ее плечи немного подрагивают, они больше не склонены вперед, как пару секунд назад. Ее реакция должна была меня обрадовать, но на душе появилось ужасное чувство горечи.
Я вздыхаю:
— Слушай, ты меня совершенно не побеспокоила... Просто я....
Она останавливает мои слова одним единственным взглядом, в котором кроется мольба.
— Пожалуйста, не нужно... У меня и правда была ужасная ночь. Только что на меня напали, и не надо читать мне мораль. Можешь просто отвезти меня домой?