Через несколько дней, вечером, когда Мегудин усталый вернулся из колхозов в райком, секретарша сообщила, что приехал товарищ из обкома и хочет его видеть.
— Он ничего не передал?
— Он сказал, что зайдет завтра утром в райком. Приезд представителя обкома его очень обрадовал. «Вероятно, обком решил основательно ознакомиться с положением дел в колхозах района», — подумал Мегудин.
Рано утром Мегудин поспешил в райком. Он посмотрел сводки, которые поступили за прошедшие сутки, о выполнении плана хлебозаготовок. Они были малоутешительными.
«План выполняется вяло, перелома нет, все принятые меры пока что никаких результатов не дали… Хлеба, видимо, на самом деле в колхозах нет», — подумал он.
Прошел час-другой, а представителя обкома все не было.
«Где же он? — думал Мегудин. — Может, с кем-то уехал по колхозам… Что же делать? Ждать его весь день у меня нет возможности, а уехать тоже нельзя».
Прочитав письма, прибывшие с утренней почтой, Мегудин хотел отдать секретарше некоторые распоряжения и в окно увидел Дублина с каким-то человеком. Они стояли у крыльца райкома и о чем-то увлеченно беседовали. Вглядываясь в лицо человека, Мегудин узнал Карасика.
С тех пор как они встретились в Москве перед отправкой в освобождающиеся районы Крыма, он с Карасиком несколько раз встречался на совещаниях в области, но поговорить с ним обстоятельно ему не удавалось. Мегудин знал, что Карасик работает в одном из сельских райкомов.
«Неужели это и есть тот самый представитель обкома, которого мы ждем? Наверное, это все-таки он, раз этот жук Дублин напевает ему что-то», — подумал Илья Абрамович.
Долго еще Дублин беседовал с Карасиком. Когда они наконец расстались, Карасик вошел в райком.
— Кого вижу? — радостно воскликнул Мегудин, увидев Карасика на пороге своего кабинета. — Какими судьбами?! В Курмане так и не дождался тебя… Хорошо, что хоть сюда пожаловал… Ты откуда сейчас?
— Из области. Меня из райкома отозвали в обком работать.
— Кем работаешь?
— Инструктором.
— Значит, по делу к нам приехал?
— Да, по делу, — подтвердил Карасик. — А ты давно здесь?
— Раз в обкоме работаешь, должен знать, что меня из Курмана перевели сюда.
— Слыхать-то слыхал, но я ведь в обкоме мало сижу, все разъезжаю по районам.
— По районам разъезжаешь, а в Курмане ни разу не был.
— Не пришлось, очень хотелось мне там побывать, посмотреть на свою могилу, из которой живым выполз, и навестить своего спасителя, если он жив.
— Спасителя твоего я, кажется, знаю.
— Неужели? А говорили, что он погиб. Откуда ты его знаешь? Я не знаю ни его имени, ни фамилии, и о себе я ему ничего не говорил. На прощанье только сказал: «Если живы будем, встретимся». Потом я его видел в партизанском отряде, но не успел с ним поговорить. Слыхал, что во время выполнения задания он погиб…
— Еремчука знаешь?
— Да. Он жив?
— Жив, он в Курмане… Он мне подтвердил, что этот старик, Иван Никитич, был в партизанском отряде и спас одного человека, которого фашисты закопали живым в яме. Сам Иван Никитич тоже об этом рассказывал.
— Наверное, он и есть! — с волнением воскликнул Карасик. — Жизнью своей я ему обязан. Мне хотелось бы поклониться своему спасителю, до гроба его не забуду.
— Когда он появился в Курмане, женщины хотели его растерзать как бывшего полицая, — сказал Мегудин. — У фашистов он был полицаем, в отряде разведчиком, а мне — вторым отцом. Многому научил: привил любовь к земле, научил премудростям обработки земли в безводных крымских степях.
Только теперь Карасик понял, кого Дублин имел в виду, когда в письме в обком обвинял Мегудина, что тот якобы якшался с враждебными элементами. Хоть это было главным обвинением из тех, в которых Карасик должен тут разобраться, но факт свидетельствовал о том, что Дублин либо пользовался мутными источниками и был введен в заблуждение, либо преднамеренно клевещет на Мегудина.
— Как ты сработался с составом бюро райкома? — словно невзначай спросил Карасик.
Не подозревая, какую цель преследует Карасик, задавая этот вопрос, Мегудин ответил осторожно:
— Пока еще трудно сказать. Я недостаточно изучил людей. Надеюсь, что в работе выявятся качества и способности каждого из них, но уже имеются разногласия кое с кем.
— А с кем персонально? И в чем суть разногласий?
— Я заметил, что ты уже беседовал с Дублиным, и он, наверное, тебя информировал обо всем…
— Мне известно о ваших спорах. Я хочу основательно разобраться, в чем тут дело… Я знаю, что в обкоме очень надеялись на то, что ты наведешь должный порядок в районе. И вдруг… — Карасик запнулся.