— Знаешь, Илюша, что я тебе хочу предложить? Может быть, мы хоть раз в жизни разрешим себе поехать куда-нибудь отдохнуть…
— Зачем мне этот отдых, разве я устал? Ведь столько работы сейчас… Куда ты хочешь поехать?
— Давай поедем к твоим родителям, ты ведь их давно не видел.
— Да, к родителям надо было бы поехать, но не сейчас…
Лиза поняла, что он не хочет огорчать их тем, что случилось с ним.
Илья прочитал то, что написал вчера, вложил листок в конверт.
— Посылаешь это в Москву?
— Да.
— Очень хорошо, там разберутся. Но все же у меня не укладывается в голове, как могло такое произойти. Не знают они тебя, что ли?..
— Хватит, Лиза, говорить об этом. Запакуй вещи, и поедем в Курман. Ни одного лишнего часа не хочу здесь оставаться.
— А в Курмане что ты будешь делать?
— Буду работать. Какую работу мне дадут, я выполню.
— А зачем тебе ехать в Курман? Там, наверное, тоже знают…
— Ну и что, если знают?
— Неудобно… Ведь знают, кем ты был, и вдруг…
— Я не стыжусь никакой работы, — повторил Илья. — Я могу со спокойной совестью смотреть всем в глаза, я никакого преступления не совершил. И именно там, где меня знают, мне легче будет пережить это недоразумение… Но хватит об этом. Мы выйдем на дорогу — может быть, попадется машина или подвода — и как-нибудь доберемся…
Лиза быстро собрала необходимые вещи. Их трудно было вместить в рюкзак и чемодан, пришлось связать еще узел. Кое-как упаковавшись, они на рассвете вышли на дорогу и на попутной подводе уехали. Потом подвернулась машина, на которой они добрались до Курмана. Лиза с ребенком заехала к своей матери, а Илья отправился в райком, который был для него родным домом. Все его думы, все чаяния были связаны с райкомом. Сюда он приходил советоваться, сюда обращался за помощью, когда ему трудно было. Сердце его дрогнуло, когда он вспомнил, что теперь тут чужой.
«Нет, этого не может быть», — отогнал он от себя эту мысль.
Мегудин был уверен, что Любецкий и другие товарищи из райкома наверняка уже знают обо всем, что с ним произошло, и, хоть себя ни в чем виноватым не чувствовал, все же ему трудно было показаться им на глаза. Преодолев неприятное ощущение, он направился прямо в кабинет секретаря райкома.
В это время Любецкий приоткрыл дверь и лицом к лицу столкнулся с Мегудиным.
— А, Илюша… Заходи… Расскажи, что у тебя…
— Вы же, наверно, все знаете… Вот я и вернулся домой…
— Хорошо сделал…
Любецкому хотелось услышать от него поподробней, что с ним произошло, и он ждал, когда Мегудин заговорит об этом. Но тот молчал.
— Да, бывает, все в жизни бывает… — сочувственно сказал Любецкий. — Путь наш трудный, неизведанный. Иногда ошибаемся… — Он хотел сказать «спотыкаемся», но не сказал.
— Мне кажется, что я прав… Надеюсь, что в ЦК разберутся…
— Не сомневаюсь, что все будет хорошо, — подбодрил Любецкий.
— Я вернулся сюда… Надеюсь, что здесь обо мне никто плохого не думает.
— Да, да, никто ничего плохого не скажет.
— Видите, нашлись такие…
— Обычно, когда решается судьба коммуниста, запрашивают характеристику с прежней работы, но ни у меня, ни у кого из работников райкома ничего не спрашивали, — сказал Любецкий. — Ты написал в ЦК?
— Конечно, написал. Надеюсь, что там разберутся… Но пока я хочу работать. Болтаться без дела я не могу.
— Какую работу ты хотел бы? Район ты наш знаешь, так скажи, куда тебя послать?
— Мне все равно. Никакая работа мне не страшна.
— Но все же?
— Давай самую трудную. Мне хочется с головой окунуться в работу, напрячь все силы, тогда легче станет на душе.
— Что значит самую трудную? Насколько я помню, легкой работой ты никогда не занимался.
— Дайте мне самый отсталый колхоз. Мне же нужно заново держать экзамен перед партией.
— Ты, кажется, не раз блестяще выдерживал экзамен на все, что требуется от хорошего, преданного работника и замечательного землероба.
Любецкий подождал немного, может, Мегудин сам подскажет, какой из отсталых колхозов района он хочет взять. Подумал о колхозе в Петровке, но сам предлагать его не стал.
Мегудин, словно читая мысли Любецкого, спросил:
— А что слышно о Петровском колхозе?
— Мы всё еще возимся с ним и не знаем, что делать. Положение в этом колхозе не улучшилось. Если помнишь, когда ты еще работал здесь, не раз ставился вопрос о нем. Меры, которые мы приняли, результатов не дали. Урожай там все еще мизерный. Хозяйство не оправдывает себя. Люди получают за свой труд очень мало. Поэтому они не заинтересованы в работе… Что же делать?.. Надо, конечно, туда послать сильного руководителя, способного установить дисциплину и навести порядок в хозяйстве, — пояснил Любецкий. — Нашелся бы такой человек, может быть, нам удалось бы достать для них немного кредитов.