В первую весну после ликвидации пастбищ нужда в кормах была очень велика, председатели побывали всюду, но кормов достать было негде, и нечем стало кормить скот. И в колхозе «Дружба народов», и в «России» все запасы кончились, а до нового урожая было еще далеко. Перевержин и Мегудин пробовали сократить нормы, перевели скот на полуголодный рацион, но это тоже не было выходом из положения. Коровы давали меньше молока, молодняк перестал расти; продавать и этим уменьшить поголовье тем более было нецелесообразно, а брать взаймы было негде.
В эти напряженные дни, когда оба председателя больших хозяйств упорно искали выход, Перевержину пришла в голову счастливая мысль — поехать в один из отдаленных районов степного Крыма, где имеются свободные невспаханные земельные угодья, и там договориться об использовании их весной под выпас скота для обоих хозяйств.
Найдя подходящие пастбища и получив согласие от районных организаций, Перевержин приехал домой в хорошем настроении и, как обычно, когда ему нужно было провести серьезное мероприятие, сразу помчался к Мегудину.
Еще не переступив порога его кабинета, он с юношеской живостью воскликнул:
— Я нашел пастбища!..
— Как? Где? Ну рассказывай же… Что ты нашел?
— В Ленинском районе… Знаешь, где это?
— Ленинский район? Где-то возле Керчи… Да, да, там, кажется, есть большие массивы пустующих земель… Ты смотри, я до этого не додумался, это идея, Семеныч… Кто это тебе посоветовал?
— Никто не советовал, никто не подсказал, просто сам додумался.
— Это действительно счастливая идея, а мне такое и в голову не пришло, молодец! — похвалил его Мегудин. — Сколько километров до этих пастбищ?
— Точно не знаю. Примерно за четыре-пять дней стада дойдут.
— А через какие районы придется гнать скот? Есть ли по дороге колодцы, где можно будет напоить стадо? Можно ли достать в пути корм для него? Все это надо заранее выяснить. И очень важно узнать, нет ли по пути опасности заболевания скота…
— Немного подкормить в пути можно будет, — ответил Перевержин. — Что касается воды, то положение похуже. Только кое-где по дороге встречаются артезианские колодцы. Наверное, придется гнать небольшими партиями, легче будет напоить скот.
— Это хорошо, корм без воды — все равно что вода без корма, — откликнулся Мегудин. — Когда ты думаешь погнать туда первую партию?
— Надо бы побыстрее. Откладывать больше нельзя. Но сперва я пошлю человека разведать кратчайшую дорогу и выяснить все вопросы. За это время подготовимся и сразу погоним отары овец, а затем молодняк. А ты пошлешь туда свой скот?
— Нужно будет послать. Часть молодняка я, может быть, оставлю в бывшем колхозе имени Ленина. Мы там начали строить большую ферму. Часть земли отвели под виноградник, часть под овощи, и очень мало осталось для пастбища… С помещениями там тоже плохо. Чем больше скота туда отправим, тем больше корма останется здесь для дойных коров.
Не откладывая дело на следующий день, оба председателя приказали животноводческим бригадам немедленно отобрать стада для отправки в район пастбищ. Погонщики заблаговременно были обеспечены транспортом, небольшим количеством корма, медикаментами, продуктами и брезентом для укрытия стада от возможных штормовых ветров.
Дни и ночи стада колхоза «Россия» тянулись к пастбищам. Колхоз «Дружба народов» тоже отправил туда часть молодняка и малопродуктивного скота.
Как Перевержин, так и Мегудин приказали пастухам по прибытии на место немедленно сообщить, благополучно ли добрались и как устроились. Но прошло несколько дней — никаких вестей не поступало. И хотя Перевержин дозвонился в район и узнал, что люди со стадами прибыли на место и устраиваются там, однако Мегудин решил съездить туда сам.
Стояла теплая погода. Колхозы приступили к севу, и Мегудину пришлось со дня на день откладывать поездку в район пастбищ. Но каждый вечер, когда Перевержин заезжал к нему побеседовать и отвести душу или разговаривал с ним по телефону о разных хозяйственных делах, Мегудин прежде всего осведомлялся, получил ли он какие-либо сведения с пастбищ.
Накануне отъезда Мегудин заехал к Перевержину и немного у него задержался. Вечер был ясный, теплый. Петр Семенович проводил своего гостя почти до Петровки. Дул ветерок, насыщенный весенними запахами пробуждающейся земли, ароматом озимых хлебов и распускающихся почек на деревьях.