Напоенные теплыми струями воды из ирригационных машин, зеленые растения так заполонили поля, что, кроме темной полосы шоссейной дороги, которую окаймляли островерхие тополя, ничего не было видно.
Слева вдоль шоссе протянулись молодые сады, густо осыпанные белым цветом. Между ними затерялись натянутые на шпалеры многочисленные ряды виноградников. Солнце уже припекало в этот весенний день, как в разгаре лета. Клубы пара поднимались от орошенной земли и таяли в кристально чистом воздухе.
Колесниченко, который недавно стал заместителем Мегудина, в этот погожий весенний день был особенно озабочен. Все отделения колхоза готовились к празднованию 1 Мая, мыли, убирали, на стенах клуба вывешивали транспаранты, лозунги, фотомонтажи с портретами знатных людей колхоза. Артисты самодеятельности репетировали сценки, готовились к выступлению.
Колесниченко собирался на праздничном вечере произнести торжественную речь. Ему хотелось как-то ярче рассказать о дружной семье колхоза «Дружба народов», и он отправился в Новую Эстонию, чтобы ознакомиться с некоторыми свежими фактами из жизни эстонцев, побеседовать с колхозниками. Затем он поехал в родное село Миролюбовку, где вечером в клубе должны были собраться участники «Огонька», хотел ознакомиться с программой их выступлений.
Подъезжая к клубу, он увидел Амвросия Тутышкина. Тот стоял с косой на плече, в полотняной рубахе навыпуск и весело смеялся. Его льняная борода была растрепана, как тогда, когда он до хрипоты раздраженным голосом кричал: «Зачем нам идти в объединенный колхоз, если мы не сможем накосить немного сена для собственной коровы?.. Давайте лучше сами будем у себя хозяевами!»
Теперь у него был такой вид, словно он смеялся над самим собою. Колесниченко понял, что Амвросий пришел на репетицию «Огонька», ибо он хочет выступить на вечере и рассказать, как дорого он платил за сено и как дорого все обошлось миролюбовцам, которые тогда его поддержали.
Колесниченко едва успел поздороваться с артистами, как кто-то из присутствующих сказал:
— Ну, Александр Дмитриевич, вот будет у нас праздник!
— Интересный «Огонек» подготовили? — спросил Колесниченко.
— Да. В самом разгаре репетиции до нас дошла эта новость, — придвигаясь к Колесниченко, рассказывал Амвросий Тутышкин. — Как раз тогда, когда я жалостливым тоном начал просить у Мегудина от имени всех миролюбовцев прощения, доказывая, что мое собственническое сознание меня подвело, послышался голос из громкоговорителя: «Слушайте последние известия». Пока мы выбежали на улицу, диктор уже читал последние слова Указа: «Присвоить звание Героя Социалистического Труда Мегудину Илье Абрамовичу». Ну, мы уже не репетировали, хотели поздравить его, один из артистов крикнул: «Наградили еще шестнадцать человек из колхоза. Наверно, сейчас будут повторять сообщение».
— Вот будет праздник! — воскликнул Колесниченко.
Громкоговоритель повторял: «Слушайте последние известия. Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда…»
Волнующим праздником был день, когда секретарь обкома партии по поручению Президиума Верховного Совета торжественно вручал шестнадцати труженикам колхоза «Дружба народов» ордена и медали, а Мегудину — орден Ленина и Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.
Поздравив их с высокой наградой, он закончил такими словами:
— Эти высокие награды будут звать вас вперед, к новым славным подвигам!
От имени награжденных Мегудин сказал:
— Высоко оценен наш труд. Оказанная нам честь обязывает нас трудиться еще лучше. Герои должны работать по-геройски! Помните, товарищи, что мы в большом долгу и должны покрыть этот долг новыми большими делами.
— Покроем! Покроем! — раздались голоса, прозвучавшие как клятва.
Это был третий орден Ленина у Мегудина, он получил его вместе с Золотой Звездой Героя Социалистического Труда.
Праздник вырвался за стены клуба, где проходило торжественное собрание. Люди собирались вокруг громкоговорителей колхозного радиоузла.
— Музыканты, сыграйте туш в честь наших героев! — раздавались голоса. — Сыграйте в честь тех, кто заслужил такой великий почет!
Потом мужчины и женщины, молодые и седовласые, на груди которых красовались ордена и медали за ратный труд, сидели за столами с самыми разнообразными яствами, лучшими винами собственного производства, свежими, будто только что снятыми с дерева яблоками, грушами, редчайшими сортами винограда, сохранившегося с прошлого года в мощных холодильниках. Лились и лились песни… сливаясь с музыкой, неслись вдаль.