Вечером, когда Илья вернулся домой, костюм был готов.
— Ну, что ты скажешь? — спросил довольный Пиня. — Настоящий мундир, не хуже, чем у того полковника. В таком костюме и в Кремле не стыдно показаться.
До отъезда оставались считанные часы, но Зельда не переставала суетиться. Она что-то утюжила, зашивала, укрепляла пуговицы и укладывала чемодан. Не забыла положить даже иголку с ниткой.
— Хватит, мама, ведь уже все готово, отдохни немного, — говорил ей Илья.
Когда машина тронулась с места, Зельда крикнула вдогонку:
— Приедешь в Москву, не забудь написать нам… Будь осторожен, там ведь много машин…
— Хорошо, хорошо, мама, не беспокойся…
…На вторые сутки поезд прибыл в Москву. Выходя из бурлящего вокзала, который был переполнен гомоном уезжавших и приезжавших пассажиров, Илья сразу почувствовал ритм большого города с бесконечным потоком людей, грохотом быстро мчавшихся автобусов, троллейбусов, машин, звоном трамваев. Ему казалось, что закованная в асфальт земля, опоясанная рельсами, дребезжит от нарастающего гула и грохота, как во время бури или шторма.
Илья поднял глаза, хотел увидеть солнце, но оно спряталось где-то за многоэтажными домами.
— Садитесь, товарищи, — сказал один из тех, кто встретил делегатов, указав на автобус.
Все заняли свои места, и автобус тронулся.
— Смотрите, сколько народу, сколько машин, — сказал кто-то, глядя в окно.
— Да, жизнь здесь бьет ключом… — отозвался другой.
Автобус подъехал к многоэтажному серо-желтому зданию, на фасаде которого была вывеска «Гранд-отель». Отсюда виднелись позолоченные башни Кремля.
На следующий день утром, после завтрака, делегаты пошли на открытие совещания. Вскоре перед их глазами во всей своей красе предстала величественная Красная площадь.
От сознания, что он ступает по легендарной площади, сердце Ильи забилось сильнее.
Посланцы — хлеборобы нашей страны — задержались у Мавзолея Ленина.
— Ленин… Ленин, — услышал он шепот делегатов.
Молча они прошли мимо Мавзолея и повернули к Спасским воротам, откуда направились к белокаменному дворцу, в котором должно было открыться совещание. Мегудин на минутку задержался у высокой массивной двери с причудливыми, вырезанными из орехового дерева орнаментами и вместе с делегатами поднялся по мраморным светло-серым ступенькам лестницы, которая вела в вестибюль. Когда Илья вошел в просторный зал, мощный поток света переливающихся всеми цветами радуги хрустальных люстр ослепил его, словно степное крымское солнце с синим небосводом перенеслось сюда. С затаенным дыханием он начал осматривать зал, стены и потолок, которые были окаймлены мозаикой из драгоценных камней. Очарованный увиденным, Илья стоял и вглядывался в волшебную красоту Кремлевского дворца.
В торжественной тишине раздался голос председателя, объявившего об открытии совещания колхозников-ударников.
…Совещание в Кремле, на котором было много сердечных встреч и интересных сообщений, продолжалось четыре дня. Здесь Илья получил возможность взвесить свою работу и труд своей бригады на строгих весах, измерить его мерой в масштабе успехов всей страны. Ему стало ясно, как мало и ничтожно содеянное им по сравнению с тем, что рассказывается здесь, и решил, что, наверное, поэтому никто и не вспоминает о его рекордном урожае.
В конце совещания, после заключительного слова докладчика, председатель объявил, что Центральный Комитет партии и Всесоюзный Центральный Исполнительный Комитет решили наградить ряд передовиков сельского хозяйства. К трибуне подошел секретарь ВЦИКа, вынул из папки несколько листков бумаги и начал вызывать награжденных на трибуну. Каждая вызванная фамилия сопровождалась бурными аплодисментами.
Неожиданно для себя Илья услышал: «Мегудин Илья Абрамович — председатель колхоза имени Свердлова Курманского района, Крым, награжден орденом Ленина».
Илья встал. Зал гремел от аплодисментов… Как в степи во время засухи, когда растения тоскуют по капле влаги, а потом вдруг зашумит теплый летний дождь и все оживает, так и в его душе заклокотала радость, когда он шел по шумному рукоплещущему залу к трибуне, чтобы получить высшую награду страны — орден Ленина.
Когда Калинин прикрепил орден к лацкану его пиджака, Илья вспомнил наказ членов своей бригады: «Расскажи там, кем мы были и кем стали».
Михаил Иванович жал ему руку, а зал неистово гремел от аплодисментов. Илье казалось, что во дворце стало еще светлее, еще ярче засверкали светильники и люстры.