Стоны, кровь, грязь и вонь. Чего еще было ожидать? Спускаясь по трапу, графиня собралась, взяла себя в руки и решительно отодвинула полог, отделявший лазарет от мира здоровых.
Что сказать?
Крики были. Их было прекрасно слышно еще на верхней палубе. Страшные, переходящие в животный вой. Но вот все остальное… Темные пятна проступали на недавно тщательно замытых досках настила, но в ярком солнечном свете, бившем свозь открытые орудийные порты, самой крови нигде не было видно. И уж точно никакой грязи. Будто здесь поработала компания аккуратных и исполнительных гувернанток.
Что такое? Этот юноша, представившийся судовым врачом, он что, действительно знает свое дело? Наверное, раз пациенты хоть и орут от боли, но помирать откровенно не собираются. Черт возьми, да они наверняка выживут, если имперские эскулапы их не уморят, конечно.
Ах да, прошли почти сутки и те, кто должен был умереть, уже наверняка переправились в лучший мир. Но все равно, как-то местный народ неожиданно живуч оказался. Где таких только подбирали?
Между орудиями, принайтованными мощными канатами к палубе, и разбросанными между ними тюфяками, на которых лежали раненые, ловко сновали трое моряков. Косматых, крепких и, по-видимому, неплохо обученных. Кому-то делали перевязку черными от дегтя, заскорузлыми, но неожиданно ловкими руками. Из-под кого-то выгребали дерьмо, после чего бедолагу ловко подмывали, словно ребенка, и меняли… ну да, меняли портки. Пусть не на новые, зато чистые. А грязные спокойно отправлялись за борт, словно и не стоили ничего. Чудеса.
Графиня схватила за плечо одного из таких санитаров.
— Где врач? — Фамилию она забыла начисто.
— Господин Паке спать изволят. — Ответ прозвучал шепотом. Смешно. Когда народ вокруг криком кричит.
— А где спит-то? — От неожиданности она тоже перешла ни шепот.
Моряк взглядом указал на угол. Там кто-то по-детски свернулся калачиком прямо на досках, не удосужившись подстелить хоть что-нибудь. Под головой свернутый то ли свитер, то ли мягкий бушлат. Наверное, кто-то догадался подложить, да еще и накрыть куском тонкой парусины.
Спит? Графиня аккуратно, стараясь не шуметь, подошла поближе. Присмотрелась. Это не было сном. Точнее, сном в обычном понимании. Сейчас, даже если бы рядом выстрелила пушка, Паке и не подумал бы просыпаться. Просто не смог бы. Так спят больные, которых усыпил маг. Или? Нет, этого не может быть, но так спят маги, подошедшие к пределу истощения. Тому самому, сразу за которым — смерть.
Но это невозможно! Маги крайне редко служат на кораблях. А уж на торговых, да в качестве судовых врачей⁈
— Сколько было раненых?
Ответ прозвучал также шепотом, но четко и кратко.
— Двадцать три.
— Сколько из них умерло?
— Шестеро.
Она кратко кивнула, и моряк вернулся к своим делам.
Вот так, все-таки шестеро. Маг не допустил бы столько смертей. Значит, Паке — обычный врач, только очень хороший. Интересно, где и когда он научился ремеслу?
Впрочем, с этим можно будет разобраться и позже. Сейчас ясно одно — присутствие благородной дамы здесь абсолютно бессмысленно. Все, что нужно, делается и без ее участия. А ей надо идти наверх и любоваться на островных чинуш, обеспокоенных, несомненно, содержимым своих карманов. Прежде всего. А также пошлинами и сборами, разумеется, но это уже во вторую очередь.
Однако, когда графиня поднялась наверх, островитян на корабле не было. Лишь боцман стоял у фальшборта и прощально махал шляпой, держа ее в правой руке. Левой же делал неприличные жесты на потеху команды. Но так, чтобы покинувшие корабль гости не увидели.
Всем было весело, пока Буагельбер на увидел поднявшуюся на палубу даму.
— А ну разошлись, зелень подкильная! Что встали, как… кх… мгм… боцман, будьте так любезны, займите матросов делом. Готовиться к швартовке!
И тут же, повернувшись к хозяйке корабля:
— Ваше сиятельство, разрешение на швартовку получено, можно готовиться к сходу на берег.
— А где… я не вижу Гиллмора.
Старпом улыбнулся.
— Сквайр осматривает свой груз и насмерть сцепился с суперкарго, пытаясь найти, к чему придраться, чтоб снизить плату за провоз. Обычное дело, как здравица перед выпивкой.
Графиня поджала губы и резким движением поправила и так идеально сидевшую шляпку.
— И много он собирается скинуть?
Буагельбер улыбнулся еще шире, обнажив крепкие желтые зубы.
— У кого? У Трамбле⁈ Поверьте, пытались многие, но не получилось ни у кого. Если этот островитянин станет первым, клянусь, лично презентую ему бутылку лучшего рома, какой покупаю только для себя.