Пришла пятница. Я вышел на Невском и решил прогуляться, привести мысли в порядок. На город медленно наступала темнота, мягко касаясь домов и стирая с них краски. Зажигались фонари, начиналась вторая смена. Автомобили яростно сигналили, торопясь по своим делам. Я почувствовал, что голову снова сжимают тиски и свернул в Катькин сад.
Почти все скамейки пустовали. Я выбрал ту, над которой раскинуло ветви дерево и на минуту почувствовал себя в безопасности. И тут услышал плач. Тихий, но такой жалобный. Меня пронизало чувство грусти и одиночество.
Оглядевшись, я увидел совсем рядом с собой худенькую фигурку девушки с небольшим футляром в руках. Ее жиденькие светлые волосы, собранные в пучок нещадно трепал ветер, а тонкая курточка сиротливо лежала земле, обнимая первые опавшие листья.
Не знаю, что именно толкнуло меня подняться и подойти. Лезть в чужие дела не в моих правилах, но… она казалась такой несчастной, что мои проблемы теперь выглядели какими-то несерьезными… детскими.
- Привет, ты Марина, верно?
Я выдавил улыбку. Марина испуганно отшатнулась, вскочила и быстро пошла прочь.
- Стой, погоди, ты забыла, - крикнул я вдогонку.
Совершенно не понимая, почему произвел такое впечатление, я подхватил куртку и бросился следом. Не хватало еще бедняжке заболеть из-за меня. И зачем только полез?
Проклиная себя за глупое поведение, я с трудом догнал Марину возле Александрийского театра. Несмотря на кажущуюся худосочность и болезненность, она летела, будь здоров.
- Стой… да погоди ты, - я схватил ее за локоть.
- Отпусти! – дернулась она.
- Ты забыла, вот.
Я всунул ей куртку. Марина прижала к себе пропажу и смерила меня подозрительным взглядом.
- Быстро ты…
Она резко повернулась, давая понять, что разговор закончен.
- Всегда пожалуйста, - буркнул я ей вслед.
Внутри разливалась злость и обида. Я сунул руки в карманы и тихонько побрел обратно. И вдруг моего плеча тихонько коснулись. Марина по-прежнему сжимала куртку и виновато смотрела на меня.
- Спасибо, я… наверное испугалась, извини.
- Не такой уж я и страшный.
Злость мигом улетучилась. Я смотрел на девушку, на ее худые тонкие руки, острые ключицы и бледную, будто прозрачную кожу, пронизанную дорожками вен, и подумал, что она очень похожа на тот образ героинь, о которых писал Эдгар По: Линор, Анабель Ли, Береника…. Девушка-тень, призрак…
Любимый мистицизм снова начал поднимать голову, сравнивая Марину и ее музыку с чем-то таинственным. Молчание затянулось, и чтобы не выглядеть совсем глупо я предложил:
- Не хочешь пройтись? Ты не подумай… у меня есть девушка, просто ты так плакала… что-то случилось? Может, я могу помочь?
- Вряд ли, - она задумчиво посмотрела в сторону Невского, на секунду взгляд остекленел, но тут Марина моргнула и добавила, - если хочешь, можно пройтись, только недолго, меня мама ждет.
***
Марина оказалась отличным собеседником – именно такого друга я всегда хотел – она выслушала все мои жалобы, поддержала, посоветовала не падать духом. Путь любого человека может начаться в совершенно чуждом и отвратительном ему месте, но потом, постепенно набирая обороты, жизнь предоставит не один шанс все изменить.
Конечно, все это я и так знал, но ее слова как-то по-особенному проникали в душу и успокаивали ее. А вот про себя Марина говорила мало и будто неохотно. Рассказала про мать, что за ней надо присматривать, что она больна и вылечить ее лекарствами нельзя. Помогает только музыка.
Я подумал, что она шутит, но Марина выглядела очень серьезно и сосредоточенно. Однако, стоило мне продолжить расспросы, как она замкнулась и тут же перевела разговор на другую тему.
- Ты очень красиво играешь, - сказал я, когда мы уже второй раз обошли сад, - училась этому?
- Я… нет… - она испуганно осмотрелась.
- Что? Кого-то увидела?
- Ничего, просто холодно, - она закуталась в куртку, пытаясь скрыть дрожь.
- Честно говоря, я удивлен, что ты не поступила на музыкальный факультет.
- А зачем? Моя музыка не для всех, - она снова оглянулась, - я играю для себя и для…
Тут она резко замолчала, словно чуть не сказала лишнего.
- Тогда почему ты выбрала литературу? – допытывался я.
- А ты почему?
- Мне показалось, что учеба поможет хоть немного приоткрыть завесу тайны о том, как устроен наш мир, как его видели древние философы и поэты.
- Некоторые тайны лучше не открывать, - сказала она после долгого молчания.
- Наверное, - согласился я и осторожно спросил, - Марин… ты меня извини, наверное, не мое дело, но почему ты плакала?
Она дернулась, словно наткнулась на преграду и снова испуганно оглянулась.
- Да так…
Она хотела еще что-то сказать, но тут налетел ветер и деревья недовольно зашумели. Я готов поклясться, что в кустах возле одной из скамеек на секунду увидел странную тварь с большим желтым глазом посередине. Воздух начал сгущаться, как перед грозой.