— Челюсти лошади настолько сильны, что способны откусить четыре пальца за раз. Думаю, эти потери вам ни к чему.
Бесов хмыкнул и раскрыл ладонь шире, протягивая Тамерлану кусок сахара.
— Его правый глаз выглядит необычно, — сказал Андрей, оглаживая морду коня.
— Этот конь с рождения отличался от своих сородичей. Он сам необычный, — добавила девушка.
— Это объясняет его удачно сложившуюся судьбу.
— Верно, чемпионские регалии им заслужены сполна.
— Я имел в виду нечто иное. Не спортивную славу и поклонение миллионов, — спокойно уточнил Бесов.
— Что же тогда вы имели в виду?
— Возможно, тихую, но всеобъемлющую любовь одного человека?.. — с этими словами Андрей еще раз потрепал гриву Тамерлана и пошел прочь, составив Юлю в замешательстве.
* * *
Глава 4
Так прошло пять недель. Сафонов должен был вернуться из Германии в это воскресенье. Юля уже отпросилась на выходной у начкона Бесова, чтобы встретить мужа, но Дмитрий позвонил накануне и сообщил, что задержится еще на полторы недели для участия в испытаниях молодняка.
— Как твоя поездка, в целом? Что говорит Маркус? — интересовалась успехами мужа Юля.
— Что он может сказать, конечно, он доволен. На вот, глянь, скину тебе пару видео с тренировок, — Дмитрий явно пребывал в хорошем расположении духа. — Теперь нужно как следует выступить на конкуре по ста сорока, Маркус обещал хорошие деньги за результативный показатель. Плюс если конь успешно проявит себя, это положительно скажется и на моей репутации.
Пока Дмитрий рассказывал о своих делах, девушка открыла файл и принялась просматривать видеозапись, иногда перематывая назад или замедляя воспроизведение.
— Поразительно, но он и правда копия Тамерлана, — откомментировал работу с жеребцом Рихтера Дмитрий. — Покладистый работяга.
— Он хвостит на шпору.
— Ну и что? Ты много видела лошадей, которые встречают воздействие шпоры как кусок сахара? — фыркнул он так, будто не придавал словам жены ни капли серьезности.
— Не много, но и я сейчас не об этом. Очевидно же, что он реагирует больше допустимого. Я думаю, что если б не строгое железо, он попытался бы тебя высадить за наказание. Конь Рихтера не так прост, как кажется.
— Оставь эти заботы мне, дорогая, — высокомерно ответил Сафонов, указывая девушке на ее место. — Маркус хочет из него второго Тамерлана? Маркус получит второго Тамерлана.
— И он совсем не похож на Черного.
— С каких пор ты стала его так называть? Помнится мне, раньше у нас чуть ли не до драки доходило, когда кто-то в твоем присутствии называл Тамерлана Черным, столько ненависти было.
— Нет чувств, которые не меняются, — произнесла девушка, уставившись на Тамерлана, вышагивающего в леваде, мысли ее сейчас были очень далеко отсюда.
Словно предчувствуя потерю интереса к его делам, Сафонов перевел тему:
— А ты чем занималась все это время?
— Ничем особенным, — Юля решила обойтись без подробностей. Рассказывать о ее работе на Бесова сейчас было бы непростительным поступком.
— Ну это я понял по разговорам от клубных работников.
— Взяла небольшой отпуск. Нельзя?
— Можно, конечно, ты и так работала на износ в последнее время, уж если ты не заслужила отпуск, то и никто не заслужил.
— Спасибо, — просто чтобы не молчать, произнесла в трубку Юля.
— Одного я только не пойму, почему ты не купила себе путевку за бугор на моря да к солнцу? Почему тебя понесло за этим конем? — уже менее сдержанно сказал Сафонов.
Юля не собиралась скрывать, что ездила к Тамерлану, но ей не понравилось, что Дмитрий знал все наперед.
— Уже доложили, — хмыкнула девушка, лишний раз убеждаясь, что не зря ненавидит в конном мире неуемное лицемерие и желание сделать подлость только бы хоть как-то навредить конкуренту.
— А ты как думала вообще? Детка, я, на секундочку, Дмитрий Сафонов, и уж о странных поступках своей жены запросто могу быть осведомлен, — он снова поучал Юлю родительским тоном, к которому она за все эти годы совместной жизни выработала стоический пофигизм. Высокомерие Сафонова она воспринимала спокойно и даже как должное. Человек с его значимостью в мировом конкуре мог позволить себе и большее хамство. Сафонов выдохнул и уже спокойнее, даруя собеседнице величайшую милость в виде своего снисхождения, снова спросил: — Почему тебя понесло за этим конем?