Юля повернулась и сделала то, что ей сказали, — она ушла. Какой смысл был спорить с человеком, никогда не признававшим ее мнения. Когда она села в машину, то еще не знала, что конечной точкой ее маршрута будет дом Бесова. Ее сердце всегда искало утешения там, где оно его безотказно получало. Вот и теперь интуитивно Юля стремилась к единственному живому существу, которое искренне любило ее. Только уткнувшись в ворота поместья, она вдруг осознала, что пыталась сейчас сделать.
Как она могла вот так вломиться в дом человека, с которым ее связывало такое болезненное прошлое? Как посмотрит ему в глаза после всего, что было сделано неумышленно, после всего, что было сказано сгоряча? Это ведь она была той, кто оборвал всякую связь, так почему же вдруг сама беспокоит его вновь.
Беспомощность сковала ее уставшую от страданий душу, и в этот самый момент девушка осознала, насколько она несчастна. Слезы безудержным потоком хлынули из глаз. Надломив грудную клетку, наружу вырвался громкий крик отчаяния. Юля плакала и в этом искреннем горе была безутешна, когда наконец встретилась со своим одиночеством лицом к лицу. Лишь излив все накопленные обиды, лишь высказав всю внутреннюю боль, она бессильно опустила голову на руль и невидящим взглядом уставилась за стекло.
Сколько времени она провела в своем безмолвии, Юля не знала, из депрессивного молчания ее выдернул едва слышный металлический скрип. Тяжелая створа ворот открылась, а за ней показался заведующий Бесова. Семеныч по-отечески тепло смотрел на Юлю и улыбался. Девушка быстро стерла с заплаканного лица следы едва утихшей истерики и прочистила горло. Конечно, Семеныч все поймет, но это не значит, что оттого она хотела бы сделать свой минутный порыв темой для обсуждения. Меньше всего на свете она сейчас хотела бы, чтобы за нее переживали люди, перед которыми она чувствовала вину.
— Здравствуй, дочка, — мягко произнес заведующий и протянул платок, не акцентируя на этом действии никакого внимания. — Хорошо, что ты приехала.
Семеныч умышленно говорил так, будто и не прошло полгода с тех пор, как она была в поместье в последний раз. Он всем сердцем хотел дать понять, несмотря ни на что ей здесь так же рады, как и прежде.
— Ну что ты как не родная, пойдем в дом. Я только чаю заварил.
Юля была благодарна Семенычу за добросердечное отношение, но заставить себя сдвинуться с места по-прежнему не могла.
— Вот дела, — сделал вид, что удивился он, — неужели совсем не скучала?
— Скучала… — всхлипнула девушка, когда новая волна жалости к себе наполнила глаза слезами.
— Тогда выходи и пойдем, — посмеялся старик, а после добавил: — Андрей Александрович вторую неделю в Белоруссии по делам. Все работники уже разъехались, дома только мы с Валентиной.
— Ясно, — вроде и с облегчением вздохнула она, но отчего-то немного жалела, что не сможет ощутить его присутствие рядом. — Семеныч, могу я зайти к коню?
* * *
Глава 10
— В чай я добавил бальзама, чтобы ты немного успокоилась от переживаний. Пусть там и совсем чуть-чуть его, но за руль тебе все же лучше не садиться. Валентина постелила в твоей прежней комнате, так что оставайся сегодня в поместье, а завтра спокойно поедешь.
— Нет, я так не могу, — наотрез отказалась Юля, чувствуя себя преступницей, незаконно вторгшейся в чужой дом и пользующейся его благами.
— Хозяина не будет еще несколько дней, не переживай ты так, задрожала как кролик, — успокоил Семеныч. — Он и не узнает, что кто-то был в его отсутствие. Днем было тепло, а к ночи передают заморозки. Опасно ехать-то, скользко на дорогах поди. Юля, ты послушай старика, я ведь не из учтивости тебе все это говорю, а действительно переживаю.
— Хорошо, — тут же сдалась девушка, ощущая, как по телу разливается приятное тепло от бальзама и тихой радости наконец-то оказаться там, где тебе по-настоящему рады.
Все стихло к ночи. Слабый дневной дождь к вечеру продолжился щедрым снегопадом. Промокшие деревья и кустарники вмиг приоделись в пушистые песцовые шубы, отчего унылые доселе пейзажи стали похожи на истинную зимнюю сказку. Мороз небрежною рукою посеребрил свои заснеженные зимние полотна, отчего в теплом свете фонарей аллеи искрились, точно тропы сказочного лабиринта, ведущие в царство Снежной королевы.