Василиса играла в «Славе», так назывался этот сериал, одну из одногруппниц главной героини, это был не первый проект для модели.
— Кстати, — широко распахнула свои голубые глаза Василиса, — это правда, что между тобой и главой компании семьи Торсон, Яном Торсоном что-то происходит?
Модель поиграла бровями, смущая Даниэллу.
— А что, ты решила заделаться папарацци? — отшутилась девушка, выдавливая неловкий смех.
— Это же фейк, да? Точно фейк. Такого просто не может быть, где ты, — Василиса окинула Дани с головы до ног, — и где этот с айсбергом вместо лица…
Айсберг? — нахмурилась Даниэлла. Титаник? И Дани не поняла, где из них кто и что девушка имела в виду.
— Я встречала его раньше, — по секрету тихо произнесла Василиса. — Ну, знаешь, до этой истории с аварией. Конечно, не спорю, что он красив…Но! Он него так и веет холодом, и взгляд все время такой равнодушный, пробирающий до мурашек.
Василиса поежилась, вспоминая свою первую встречу с Яном Торсоном на одном из банкетов, который она посетила со своим бывшим парнем, сыном одного из акционеров компании Яна.
Дани рассмеялась, ее позабавила реакция подруги. Видела бы она, как ведет себя Ян дома. Особенно, когда голоден.
— Вот кто еще равнодушный, — махнула Василиса в сторону. Дани оглянулась.
Это была девушка с короткими до плеч светлыми волосами и карими глазами. Она улыбалась, сидя в кресле перед зеркалом. Визажистка что-то рассказывала, накладывая на лицо блондинки макияж.
— Кто она?
— Кто она? — удивилась Василиса. — Ты не знаешь? Это же главная героиня сериала, Оксана Шилова.
— Она кажется приятной, — заметила Дани, наблюдая за появившимися очаровательными ямочками на щечках Оксаны.
— Не обманывайся. За внешней оболочкой скрывается змеиный характер. Она та еще стерва.
Дани удивленно посмотрела на собеседницу. Василиса была дружелюбной девушкой, и потому слышать из ее уст что-то подобное было довольно непривычно.
После того, как Дани нанесли макияж, и она переоделась в одежду, подготовленную для ее героини — уличной певицы Анжелики — к ее месту в гримерке подошел ассистент режиссера.
Дани успела изучить сценарий. Ее первой сценой была небольшое выступление на шумной улице.
— Начинаем через десять минут, режиссер хочет сказать вам несколько слов, так что идите за мной.
Дани кивнула и пошла следом за помощником. Эта часть съемок проходила на одной из главных улиц города, и съемочную площадку пришлось огородить специальными ограждениями, чтобы прохожие не мешали процессу. Туда-сюда сновали сотрудники стаффа, кто с пустыми руками, кто с оборудованием.
Режиссер сидел на стуле перед несколькими мониторами, транслирующими изображение с камер, снимающих сцену и расположенных под разным углом. Сейчас была видна только пустая улица и неприметный угол серого здания, покрытый граффити, на голом асфальте лежал раскрытый чехол от гитары.
Дани молча выслушала объяснения режиссера по поводу своей роли и тех эмоций, которые она должна будет передать на лице Анжелики, своей героини.
— Приготовиться. Раз, два три… Начали! — крикнул помощник режиссера и началась съемка.
Анжелика стояла с гитарой в руках. Мимо сновали люди, не обращая на нее внимание. В чехле из-под гитары было пусто. Она ничего не ела со вчерашнего дня. Ее пальцы слабо задели струны. Стоит ли ей продолжать? Есть ли хоть какой-то шанс, что на нее обратят внимание и она сможет добиться успеха? Даже ее родители в нее не верят.
Девушка касается струн уверенней, голова опущена и ее эмоций не видно. На шумной улице раздаются первые аккорды. Она начинает петь. Кто-то из мимо проходящих бросает на нее заинтересованные взгляды, но не останавливается, проходя мимо. Пожилой мужчина кидает в чехол смятую пачку из-под сигарет. Анжелика продолжает петь, словно не замечая ничего вокруг, всецело отдаваясь музыке.
Песня кончается, и девушка поднимает голову. В ее взгляде столько боли и отчуждения, что становиться неловко. Она молча вытряхивает чехол, куда успели бросить мусор да пару монет, и убирает гитару внутрь. Ее руки действует так бережно, словно она держит дорогое дитя, с которым ей по воле судьбы приходится расстаться.
Девушка встает, и уходит, оставляя позади себя инструмент, прислоненный к стене здания грифом.
— Снято! — кричит режиссер.
Дани возвращается назад к мужчине.
— Неплохо, — хвалит ее он. — Но давай еще раз, нужно больше ракурсов.
Они повторяют эту сцену еще раз.
Это на самом деле не сложно. В этой сцене у Дани нет диалогов, она просто играет и поет, но выражение ее лица и глаз очень важно для передачи зрителю характера и настроения героини.