Но увидев его, я тут же впала в ступор: Кирилл Александрович закинул ноги на низкий столик, а макбук разместил на бедрах и тихо так сидел без шума все это время! Услышав мои шаги, он повернул свою голову в мою сторону и словно окаменел: его глаза откровенно пятились на меня. Этому он уделил огромное значение, и ручка в его рука тут же со стуком упала на пол, разрушая мое оцепенение.
Я быстро метнулась обратно в свою комнату, разрушая приостановленное время. По животу в это время стекали прохладные капли, что заставляло меня ежиться.
Какой позор! И почему он все еще находится в моей квартире?
Глава 5
Я оперлась на дверь и сползла по ней, горя от стыда. Ситуация в университетской уборной показалась на фоне этой детским лепетом. Дверь, которую я опиралась, начала немного трястись. Оказывается, за ней находился Воронцов, который стал меня уговаривать выйти, потому что ничего страшного не произошло. Много, оказывается, он такого видел. Бабник хренов! А еще Влада в чем-то обвиняет!
Мне было сложно в этот вечер. Но я все же через несколько минут я вышла и увидела извиняющийся взгляд гостя, который сидел, все также развалившись на диване с макбуком на бедрах.
Но не успела я сделать и нескольких шагов, как Кирилл Александрович перешел в наступление:
– Если бы мы сразу поговорили, то такой неловкой ситуации не произошло бы. Хотя для меня она не такая уж и неловкая.
Его невозмутимое лицо меня еще больше взбесило:
– Теперь я виновата оказалась? Зачем ты вообще заявился ко мне домой?
Он привстал и бросил мне:
– Присядь.
– Я. Не. Хочу. С. Тобой. Разговаривать! – отчеканила я и направилась на кухню.
Необходимо было приготовить ужин и руки сами принялись замешивать тесто. Я со злостью комкала его и очнулась, когда уже поджаривала третью партию оладушек.
Когда начинаю нервничать, делаю такие вещи, которые бы никогда не совершила. И все из-за Воронцова. Не успела я выйти из комнаты, как тут же услышала его обвиняющий голос, но долго он себя не заставил ждать. Сам же и вышел на запах, пораженно посмотрел на тарелку и ничего не сказал, к моему большому удивлению. Хотя ожидала я чего угодно, только не молчания…
Я тихо положила в тарелки сметану, мед и поужинать мы умудрились в более или менее тихой обстановке.
– Почему ты меня не послушала насчет Карпова? – неожиданно задал он свой вопрос. – Я же тебя предупреждал.
Я моментально вспыхнула как спичка:
– С какого я вообще должна тебя слушать? Ты мне кто: отец, брат, знакомый?
Повисла тишина, такая давящая и гнетущая. И я тут же прикусила язык, чувствуя себя последней стервой на этом свете. Ладно, не на свете, может, в этом доме.
– Я хочу для тебя только лучшего, – ответил он тихо.
Глядя на непроницаемое лицо Воронцова, я извинилась.
– Знаешь что, Волкова? – он наклонился ко мне, облокотившись локтями о стол и сверкнув глазами, произнес. – А думала бы ты, прежде чем что-то ляпнуть.
Я промолчала.
Кирилл Александрович встал и направился в сторону гостиной, а потом, громко хлопнув входной дверью, оставил меня наедине с моим чувством вины. Теперь думай, Эрика. У тебя на это будет много времени.
***
/Кирилл Воронцов/
Когда я увидел Эрику с Карповым, все мое тело оцепенело. Я ведь предупреждал ее не приближаться к нему, зная, что со временем он разобьет ее и без того хрупкое сердечко. Обдумал все и решил заявиться к Эрике, но без предупреждения как-то не хотелось. Мог же этот Карпов еще и зайти к ней домой, а тут заявлюсь я и придется объяснять, почему преподаватель лично навещает студентку. Хотя случай с вещами и так много чего уже наворошил.
Появился я не сразу после отправки сообщения. Моему приходу она была не очень рада, просто застыла на месте, но, несмотря на это, я все же разулся и прошел в гостиную. А потом все вообще пошло наперекосяк: она была злая, я же упертый и ни за что не хотел уступать.
Я знал, что когда она пошла делать задания, то желала совсем не этого, а просто не хотела оставаться со мной наедине, зная, чем это для нее чревато. Прошло несколько часов, а она так и не вышла из своей комнаты. Сжимая кулаки, я просидел еще несколько минут, пытаясь немного поработать, но дальше так продолжать не мог.
И даже после того, как я сделал первый шаг, зайдя к ней в комнату, ее сердце не растаяло. Вот же, черт! Насколько она изменилась? Сказала: «Жди, пока буду делать задание». Хорошо!