- Аааааа... - ответил жалобно раненый Макс.
Соня сделала ещё попытку. Приблизилась острожно, положила ему ладони на плечи и развернула его, ослепшего, к двери своей квартиры.
- Пойдём, надо хорошо промыть глаза.
Она тихонько повернула ключом в замочной скважине, отворила дверь и подтолкнула Макса внутрь прихожей. Благо, ванная была недалеко. Там она открыла кран и направила голову Макса под струю воды.
- Соня, что происходит? - на пороге ванной возникла сонная мама, разбуженная голосами и шумом воды.
- Довела меня до слез! - отплёвываясь пожаловался Моронский, держа голову под краном.
- Ма... Это Макс...
- Угу, мы уже знакомы. А что ты с ним сделала?
- Отвергла меня дважды, - булькнул нахал из ванны.
- Я брызнула из перцового баллончика, - объяснила Соня полушёпотом и покраснела.
- Он пьяный, что ли? - громко поинтересовалась мама. Она встала на цыпочки, пытаясь заглянуть Соне через плечо.
- От любви-с! - фыркнул из-под крана Макс.
- Не паясничай, - шикнула на него Соня.
Мамины глаза забегали от Сони к Максу и обратно, как будто те играли в пинг-понг. Она остановила взгляд на дочери, покачала головой и вышла, прикрыв за собой дверь.
Макс уже сидел на краю бортика ванны. Вода стекала по его волосам на лицо, шею и воротник сорочки. Угрюмый, взъерошенный, мокрый - Моронский был похож на чёрного огромного кота, которого насильно искупали, унизив его честь и достоинство, и теперь он злой на весь свет планировал развязать третью мировую войну.Соня сняла с вешалки полотенце и накрыла им мокрую голову Макса, промокнула, чтобы впиталась вода. Тут же почувствовала две горячие лапы на своей талии. А потом под подолом платья. На попе, между ног, на животе... У Сони подогнулись колени, низ живота скрутило желанием, а между ног мучительно и сладко заныло.
- Слушай, а ты ключ не потеряешь? Он же крохотный должен быть... - он нащупал замочек и слегка потянул.
Соня вздохнула, покачала головой, чуть отстранилась и взялась за верхнюю пуговицу жакета. Моронский смотрел, не отрываясь. Превозмогая жжение, он провожал взглядом ее пальчики, порхавшие от одной пуговицы к следующей.
- Соня, - Макс поднял на неё красные воспалённые глаза. - Я ослеп, но не настолько, чтобы не видеть, что ты раздеваешься. Меня не смущает присутствие твоей мамы в квартире, но ты уверена, что готова открыться для неё с новой стороны?
- Моронский, - Соня слегка распахнула полы платья, - скажи, пожалуйста, что это ты один такой тупой, а не все ваше мужское племя! - Она коснулась замочка, слегка надавила на дужку и она открылась. Механизм у замочка, как у шариковой ручки. Никакого ключа и не требовалось. Нажал один раз - замок закрылся. Нажал второй - открылся.
Жаль под рукой не было телефона! Надо было бы запечатлеть его лицо! Не лицо, а эмодзи к вопросу «ДА КАК ТАК-ТО???»
Макс, наконец, зарыл рот.
Провёл ладонью по влажным волосам и поднялся.
Вырос над ней скалой, заняв все свободное пространство их маленькой ванной.
Вперился в неё своими темными глазами и на фоне воспалённых белков и слизистой, радужка показалась Соне темно-красной.
Как кровь.
Горло сдавило, как если бы он душил ее только одним этим взглядом!
Теперь она точно знала, что испытывают кролики перед удавами!
Но… Макс закрыл глаза, подвигал челюстью. Как-то странно или грустно усмехнулся уголком рта. Потом обхватил ее лицо ладонями. Сильно сжал, посмотрел на неё так, словно хотел запомнить, прежде, чем свернёт ей шею...
И вышел.
Сначала из ванной.
Потом и из квартиры...
Глава 39
Как известно, труд сделал человека из обезьяны, а офис его сделал из женщины.
Соня серьезно настроилась найти «настоящую» работу и завязать с расхолаживающим фрилансом. Сходить с ума дома в растянутых трениках, разговаривая с медведем, больше не было сил. Встречаться с потенциальными клиентами вне специально отведённых для этого мест стало небезопасно. И для Сони. И для клиентов.
Да и, в конце концов, захотелось движения, общения с себе подобными. Роста: карьерного и самооценки.
И просто хоть на пару часов в день меньше думать о Моронском и его Пороке.
Из пяти потенциальных работодателей трое ответили готовностью принять ее в штат. Соня выбрала самый финансово выгодный вариант и самый территориально неудобный. К тому же, ещё и самый пафосный.
Работать модном дизайн-бюро «Контемп» значило - соответствовать заданным там стандартам творческой андеграунд-богемы Садового кольца. И торчать в пробках по два часа в день. А Соня терпеть не могла соответствовать чему-либо, жертвуя при этом ещё и временем. «Надо будет накачать каких-нибудь модных аудиокниг, чтобы слушать по дороге на работу и домой». Чувствовала себя Соня среди этого бомонда, читающего «Улисс» в подлиннике, будто за всю свою жизнь не осилила даже Булгакова.