- У меня поменялись планы на сегодняшнюю ночь, - процедил Макс, безучастно глядя в окно на пробегающие мимо фонари.
Прелестно! То есть, если бы не ее бунтарство, не ее последняя отчаянная попытка расправить крылья, к тому же, с треском проваленная, он бы сегодня совсем был не прочь отдохнуть в компании других женщин? Зачем ему тогда вообще Соня? Какая ему разница кого трахать? Причём, он даже особо и не разбирается.
Соня почувствовала, как в глазах закипают слезы. Удивительной боли пытка: когда внутри все бурлит, а снаружи - леденеет. По щеке прошипела слеза. Но Макс ее не увидел, он в этот момент смотрел в окно и крошил свои зубы.
- Думаю, ещё не поздно тебе вернуться к твоим планам. У них отличные сиськи! - горько сглотнув, проговорила она.
Макс, наконец, повернул голову от окна, чтобы посмотреть на Соню. За секунду до лобового столкновения, Соня ушла взглядом в сторону и уставилась в плечо охранника на переднем пассажирском сидении.
- Быков, ты же любишь кроссворды? - тоном, которым можно заморозить атомный реактор, спросило чудовище.
Бритый затылок вжался в могучие плечи и кивнул.
- Клейкая пластиковая лента для различных хозяйственных нужд, пять букв? - спросил хозяин.
- Скотч! - радостно сообщил Бык в надежде на помилование.
- Есть?
- Ща посмотрю, должен быть.
Машина остановилась. Славик вышел, открыл багажник, покопался там секунд пятнадцать и вернулся в салон, протягивая Максу бобину серой липкой ленты.
Соня замотала головой!
- Не трогай, меня, Моронский! - она выставила вперёд руку, поздно сообразив, что это не логично в данной ситуации.
Он схватил за запястье и лодыжку, дёрнул на себя и Соня оказалась на лопатках. Макс оседлал ее бедра сверху, ловко проскрипел вокруг запястий скотчем. Затем зубами отгрыз кусок, и, прежде чем Соня успела осознать его предназначение, заклеил им ей рот. Вцепился клешней ей в скулы, заставляя смотреть в глаза и заговорил:
- Объясняю, - он навис над ней сверху, - рот заклеил, чтобы не отыметь тебя при пацанах, потому что твой язык, пиздец, как меня заводит. Руки связал, чтобы ты не размахивала ими, когда я понесу тебя к себе домой, и не поранилась чего доброго, я не хочу сегодня долгих прелюдий. Ты, Орлова, видимо, вообще не поняла ничего. Сейчас приедем, - тон его вдруг стал ласковым, как у маньяка, - я тебе ещё раз подробно объясню суть наших… проникновенных отношений. Потом ещё раз объясню. И буду объяснять, пока ты, наконец, не поймёшь. Побудешь у меня недельку-другую, подумаешь. И потом мы с тобой сядем и поговорим. Потому что, только как следует выебанная, ты становишься покладистой и способной на диалог.
Соня не верила, что все это происходит с ней на самом деле. Вся эта ситуация никак не укладывалась в ее голове. Она даже не хотела представлять, как это выглядит со стороны. Ну ладно Соне... (трупу уже всё равно, что его видят голым), но ему-то самому нормально, что всё это слышат его подчинённые? Сидите, сидите, вы нам не мешаете.
Или для них подобные эпизоды в порядке вещей, обычная трудовая рутина? Ну, подумаешь, шеф едет играть с очередной мышкой. У богатых свои причуды. А когда у тебя часы чуть дешевле, чем у шефа, ты на эти причуды спокойно закрываешь глаза.
Машина тем временем остановилась у входа в фойе высотки. Макс выскочил быстро, подтянул Соню к выходу за лодыжки, наклонился и, подхватив за талию, поднял и сгрузил себе на плечо, как мешок картошки.
- Доброй ночи, Максим Андреевич, с возвращением. - Соня услышала мужской голос и увидела внизу ноги в ботинках и край брюк с лампасами. Судя по униформе - военный. Судя по холопскому тону - консьерж. - Как съездили? - спросил тот же голос невозмутимо, будто владелец каждые выходные приносит на плече по связанной танцовщице.
- Как видишь, Иваныч, продуктивно! - бодро ответил Макс и звонко шлёпнул добычу по ягодице.
Соня уже не сопротивлялась. Она уже знала, что будет дальше. Никакой интриги. Ее только напрягало, что она висит вниз головой и в виски неприятно долбит кровь.
Пол лифта сменился мрамором холла, затем паркетом, ступеньками и ковром спальни. Соня упала спиной на мягкое. Со связанными впереди руками отползать от него пришлось сильно вихляясь по постели. Моронскому это понравилось.
Сильные руки дёрнули ее за ноги и, как тряпичную куклу, перевернули на живот. Она молчала. Только сильно сжимала веки и шумно пыхтела носом. С заклеенным ртом и так особо не поговоришь, но Соня решила, что он вообще ни звука от неё не услышит. Ни единого!