Муза! Заслужила!
Дома, с холодным тупым остервенением, скидала все купленные им вещи, вплоть до белья, в коробку, и отвезла к Нельке. Пусть делает с ними, что хочет! Она, конечно, могла бы все снести на помойку бомжам на фэшн-пати, но подруга не простила бы ей этой выходки никогда! У неё сейчас роман с владельцем клиники пластической хирургии Виталиком. Да, тем самым другом Сониного кошмара. Вот, пусть наряжается. Подгонит наряды по размеру или размер под наряды (благо, есть кому помочь), туфли газеткой набьёт... стаскает.
Медведя куда депортировать? Ведь она задыхалась каждый раз, когда встречалась с внимательным взглядом плюшевого сокамерника. На помойку вынести - рука не поднимется. Миша Моронский, уже как член семьи. Просто когда ты кому-то даёшь имя/фамилию, ты несёшь за него ответственность!
- Давай отвезем его тете Наде. У неё ж внучка недавно родилась, - мягко, осторожно предложила мама.
Медведь съехал, одарив ее на прощание печальным взглядом черных пуговиц. Комната сразу стала пустой.
Покупателя на машину нашла мгновенно. Ещё бы! Она запросила за новенький Кайен столько, сколько выручила бы за свою Кию. Мужик, забравший Кайена, смотрел на неё, как на юродивую и, сжалившись, добавил к цене тысячу! Она не стала возражать. Пригодится.
Соня всерьёз задумалась о переезде в Культурную столицу. Ей этот город как раз под настроение. Выставки, музеи, галереи, каналы, улицы и закоулки, которыми гуляли Бродский, Блок, Гумилев - будет, чем заняться. Ее небольших личных сбережений должно хватить на маленькую комнатку у какой-нибудь интеллигентной питерской бабули и ещё останется на первое время скромной жизни. А там она устроится на работу. И начнёт все сначала. Будет уходить рано утром и приходить поздно вечером, падая без сил на кровать, забываясь в снах без видений. Потом, когда немного окрепнут ноги и руки, она накачает себе огромные мышцы, сбреет волосы на голове и брови, забьет всё тело вместе с лицом тату, чтобы больше ни один красивый брутал с манией величия даже смотреть не вздумал в ее сторону!
Так и догниет потихоньку свои серые дни.
А здесь ей делать больше нечего. Здесь все пропитано ИМ. Здесь на каждом шагу его образ. И слишком много воспоминаний, готовых в любой момент выскочить из-за угла с ножиком и полоснуть по горлу... Кроме того, она не переживёт, если однажды встретится с ним лицом к лицу, когда он будет не один, а с какой нибудь другой девушкой. Упадёт тут же бездыханным трупом...
Если бы…
Соня как раз боялась, что снова позволит кормить себя с ножа сырым мясом…
Горло в очередной раз до рези в глазах сдавило удавкой. Ничего, скоро этот поводок перерубят двери Сапсана. Надо только дожить до него.
Все, в общем-то, было готово. Вещи собраны, мосты сожжены. Она ждала, когда мама вернётся от сестры через пару дней, чтобы попрощаться.
Было только одно дело, мысль о котором не давала ей покоя и с каждым днём становилась навязчивее рекламы на радио. Она должна была кое с кем поговорить, прежде чем порвёт с тёплым летом и уедет в зелёную зиму. Обрекая себя на муки акклиматизации, Соня решила «мотивировать» себя реальной, печальной историей отношений с Моронским. Она так избавилась от монстра, незаконно проживающего у неё под кроватью. Просто, однажды посмотрела ему в глаза. И он съехал.
С полными пакетами всякой деликатесной снеди она вошла в подъезд обшарпанного, ещё довоенной постройки, дома. Пахло кислым и кошками. Остановилась у двери, обитой драным дермантином. Кто-то выдрал кусок обивки, видимо, чтобы можно было стучать, поскольку звонок не работал в виду отсутствия кнопки. Дверь отворилась и Соня поняла, что своим флером подъезд обязан именно этому жилищу.
- Это ты что ли звонила? - в темном проеме появилась женщина неопределенного возраста.
Соня кивнула.
- Проходи, - буркнула она, отступая назад, - можешь не разуваться, у меня немного не убрано. Женщина хохотнула, тут же закашлялась и пошла куда-то закоулками коридора вглубь квартиры.
Квартирой это было назвать сложно. «Сарай» - больше подходило. Соня оказалась в крохотной комнатке, предназначенной, видимо, когда-то для приготовления и приема пищи. Сейчас это больше походило на кладовку для всего, что не поместилось в остальных помещениях. При свете, проникающем сквозь годами немытые окна, Соня увидела, что перед ней не женщина, а ещё вполне молодая девушка. Только очень запущенная, худая, даже какая-то изможденная. Грязные пакли собраны в неопрятный пучок; футболка в жирных пятнах; заскорузлые джинсовые шорты болтаются на костлявых, в синих татуировках бёдрах. Катя - так ее звали, взяла у Сони пухлые пакеты с провизией и нетерпеливо начала вытаскивать покупки на заваленный хламом стол.