- Лариса, любимая моя! Подари мне танец!
Она молчала. Потом отрицательно качнула головой.
- Нет, Матвей. Ты же знаешь. Подарить тебе танец, это тоже самое, что сказать «ДА». А я говорю «НЕТ».
Она обошла меня, ведя за руку дочь. Катя проходя мимо меня, показала мне большой палец.
- Папа, круто!
- Спасибо, доча.
Дойдя до своей машины, она обернулась и улыбнувшись, посмотрела на меня и на сыновей.
- Любимый, не грусти! И ещё, мальчики на ужин не опаздывайте. Хорошо?
Нам начали хлопать многочисленные невольные зрители. Но я не обращал внимания. Смотрел вслед уезжающей иномарке.
- Пап! Что это мама так? – спросил Никита подходя ко мне.
- А ты что не видишь. Отказала отцу! – Вздохнул Михаил. – Как дети, в самом то деле! Ладно, сворачиваемся.
Вечером был торжественный ужин. Лариса была весела. У меня же кошки скребли на душе. Но я делал вид, что всё хорошо. Улыбался и шутил. В эту ночь она не танцевала. Спала устроив свою голову и руку у меня на груди. Ещё и ногу закинула. Секса не было. Я не проявил инициативы и она тоже. Во сне улыбалась. Я несколько раз просыпался. Но каждый раз обнаруживал её посапывающую рядом с собой. Двадцать пять лет я пытался открыть дверь в тот уголок её души, который она закрыла тогда. Двадцать пять лет она ни разу не танцевала со мной. Не танцевала для меня. Значит я проиграл. Я не смог достучаться до её сердца. Не смог вымолить прощения.
Через три месяца меня повысили. Я стал руководителем управления. Казалось бы сиди и радуйся. Давай ЦУ и расслабляйся. У меня была сексапильная секретарша, которая постоянно пыталась привлечь моё внимание. Как говорится – жизнь удалась. Вот только я привык жить в другом режиме, в другом темпе. Я начал перестраивать весь аппарат управления. Руководство заняло выжидательную позицию. Нет, мне не мешали, но и не поощряли. Плюс должна была пройти комплексная проверка и ревизия. Буржуины очень жестко отслеживали свои деньги и готовы были удавить даже за медный грош. Особенно иностранные буржуины.
Я постоянно пропадал на работе. Есть такая пословица – хочешь сделать хорошо, сделай это сам. Я и делал. Спал по три-четыре часа в сутки. Напряжение нарастало. К тому же меня предупредили, что если аудит даст нехороший отзыв о нас, я могу вылететь. Мой бывший шеф, сука, подставил меня конкретно. Он то свалил, а я разгребай.
- Матвей! Ты плохо выглядишь, любимый мой. – Как-то сказала Лариса, вглядываясь в меня за завтраком.
- Я буду ещё хуже выглядеть, если меня завтра пнут на хрен. – Ответил ей. Хлебнул кофе и пошел на выход. Я не мог допустить, чтобы моя семья осталась без моего дохода, который был главным.
День провел на нервах. Иногда наваливалась усталость. Было большое желание послать всех и завалится на диван, поспать хоть пару часов.
Вечером, как обычно, я вышел из здания офиса. День закончился и обструкцией я не подвергся. Это хорошо. Сел в свой «мерседес». Домой! Только домой. Повернул ключ зажигания. Двигатель заработал ровно и мощно. Переключил скорость. Заиграла музыка. Автомобиль поглощал километры дороги как голодный крокодил антилопу. Мягкий салон, общая расслабленность, музыка. Я расслабился. В какой-то момент потерял сознание или просто выпал из реальности, заснул в конце концов… Машина врезалась в бетонное ограждение. В себя пришёл от чудовищной боли. Боли в нижней части тела. Сработавшие подушки безопасности не дали мне головой пробить лобовое стекло. Ремень безопасности я не одел. Дыша через раз, пытаясь не впасть в сумеречное состояние, попытался убрать подушку безопасности. Сам не соображал что делаю. Но мне, почему-то нужно было видеть то, что происходит впереди. Не помню как справился. Почувствовал запах бензина. Усмехнулся, отрешённо. Боль прошла. Зато наступило спокойствие. Сначала увидел дым из-под капота, потом полыхнуло пламя. Ну вот и все, Матвей. Путь закончен. Я откинулся на спинку кресла. Ты многого успел добиться. У тебя есть большой дом, уважение, замечательные дети. С тобой долгие годы прожила женщина, которая была всем для тебя. Ты должен быть счастлив. Что тебя беспокоит? Меня многое беспокоит. Наверное кто-то скажет, что я сумасшедший. Возможно. Возможно я сумасшедший или вернее сказать одержимый. Кто-то спросит меня – что тебе ещё нужно? Ведь та, которую ты любишь до безумия принадлежит тебе. Тебе принадлежит её тело и её душа. Да, всё верно, мне принадлежит её тело. Я в любой момент могу прикоснуться к ней, почувствовать её тепло. Я могу держать её в руках и наслаждаться ей. Обладать ей. И не просто обладать, но и получать от неё ласку и нежность подобную шёлку, её страсть, иногда бешеную, как обрушивающаяся на скальный берег морская волна во время шторма. Но вот принадлежит ли мне её душа? Да я слышу её слова любви и знаю, что она на самом деле любит. Любит страстно, до боли, до крови прикушенных губ. Она не лжёт. Ибо так лгать невозможно. «Любимый, желанный, ненаглядный, единственный» - это малая толика того, что я слышу от неё. Но я знаю, что не вся её душа принадлежит мне. Есть часть её, небольшая, но очень важная, которая закрыта от меня. Закрыта навсегда. Я вот уже двадцать пять лет пытаюсь открыть эту дверь, но ничего не получается. Я бьюсь, будто лбом в стену. Откроет ли она мне эту дверь, хоть когда-нибудь? Я не знаю. Надежда, говорят, умирает последней. Я очень надеюсь, что откроет. Пусть даже за мгновения до того, как завершится мой путь здесь. Я виноват перед ней. Виноват очень. Я все те годы, что живу с ней, пытаюсь искупить эту вину. И это моя расплата и моё наказание. Это мой крест, который я несу уже долгое время.