Старфор прошел мимо часового у казармы Ордена Солнца, ответил на приветствие и поднялся на второй этаж, направляясь в свою комнату. В коридоре сумрачно, но он, и не глядя, помнил наизусть каждый шаг, все тридцать две ступени на закручивающейся спиралью лестнице и каждую выбоинку на плитах пола. Свет абсолютно не требовался. Тем не менее, отсутствие в подставках двух факелов из трех его неприятно удивило. Неужели все настолько плохо?
Он дошел до собственной двери, насторожился и взялся за кинжал, постаравшись извлечь его из ножен без звука. Что именно ему не понравилось, Старфор и сам бы не смог объяснить, но ощущения были неприятными. Что-то неправильно. Запах? Звук? Дверь закрыта, и сквозь нее не проникают звуки. Она прекрасно подогнана к косяку, и попасть внутрь не так уж просто. Внизу охрана, сама дверь запиралась на специальный замок, а ключ он никогда не оставлял где попало, носил его на цепочке на груди. Ничего особо ценного жрец в комнате не держал, но случалось оставлять внутренние документы. Не стоит посторонним нос в них совать.
Очень не хотелось кого-то звать. Окажется ошибкой, и долго еще будут сплетничать и усмехаться за спиной. А в убийц он не верил. Желали бы мятежники, давно бы его повесили. Какой смысл подсылать головорезов с ножами, если возможностей разделаться с ним совершенно открыто – сколько угодно. Прятаться он не собирался, ходил по улицам, продолжал отстаивать интересы Храма. Это его прямые обязанности, и уступать он не собирался.
Старфор осторожно повернул ключ и решительно толкнул дверь, сжимая в руке клинок и готовясь к чему угодно. Один взгляд, и, мысленно выругавшись, он сунул кинжал назад, в ножны на поясе, и со злостью захлопнул за собой дверь. За столом сидел старый знакомый. Судя по обстановке (кувшин, кружка, остатки сыра и крошки хлеба), он не постеснялся выхлебать припасенное на вечер вино и закусить поджидавшим хозяина ужином.
– Не припомню, – усаживаясь напротив и заглядывая в кувшин, заявил Старфор, – чтобы я вручал ключ от двери и разрешал кому-то располагаться тут без меня.
Он забрал у гостя единственную кружку и вылил в нее остатки вина. Не так уж и много.
– Обычно я обхожусь без позволения, – без смущения в голосе сознался Талмат. – На то и Высматривающий. Ходим, смотрим, обыскиваем, письма читаем. Вот такие мы люди без чести. А вы нос воротите, и на предложение взять за глотку фема Косту вопите дурным голосом: «Невозможно без доказательств!» Вот и получили! – сказано было почти со злорадством и чересчур оживленным тоном.
– Я воин. Поступил бы приказ, и Орден Солнца выполнил бы задание.
– Все сорок два твоих полноправных подчиненных, – захихикал Талмат, – и еще полторы сотни братьев-воинов по всей провинции… вы бы доблестно отправились в поместье и потребовали, чтобы Коста проследовал в тюрьму для следствия. Боюсь, ничего хорошего из этого не вышло бы. Небольшая резня, и твоя голова на пике. У Бахрама Косты в личной охране в три раза больше людей, плюс две сотни наемников эльбури.
– Тогда твое дело – подсыпать яд в любимое вино дорогого фема, – опрокинув в себя кружку, высказал мнение глава Ордена Солнца города Другвата. – Не мне же этим заниматься.
– Может и придется, – задумчиво сказал Талмат, – и знаешь, это не худший вариант. Еще немного, и начну понимать, почему мы так нужны. Устранять помеху лучше до того, как она действительно станет проблемой.
– Оно и видно! Замечательный результат!
– Вот уж в чем нет моей вины, так это в тупости и благодушии центра. Как нет вины и в поступке Марвана. Слишком я далеко находился, чтобы судить о происходящих событиях, но визирь не мог не знать, чего добивается, и как отреагируют на массовые убийства в провинции. Значит, хотел этого. Или не хотел, но тогда он гораздо больший дурак, чем про него думают. Не уметь просчитывать последствия – для визиря это диагноз. Не верю. Ему нужна абсолютная власть, и он ее получит, если разгромит мятеж.
– Если. По моим приблизительным подсчетам провинции Гарван, Олбырь, Каидум, Тразер и предгорья Зенона дают почти шестьдесят тысяч воинов. Приплюсуем приморские города с их купечеством и нежеланием платить лишние налоги. В нашем Другвате торгаши с серьезными деньгами почти все аголины, и ситуация в других городах ничем особенно не отличается. Добавим не слишком горящие желанием сражаться гарнизоны, которые в случае победы непременно воспылают энтузиазмом и надеждами на будущее. Это уже под сотню тысяч выходит, не считая всякого сброда.