— Не добрый ты. Ха–хе–кхе–м–м… Ю просто ошибся. Он думал, что знает, с чем имеет дело, когда вы его туда послали. Видишь, он тоже подвел нас обоих… — сарказм смеха вырвался из горла лишь сдавленным шипением, и Джо снова надрывно кашлял, не в состоянии продолжать разговор.
Рой отвернулся к окну. Работать не хотелось. В последнее время ему все чаще не хотелось работать, и он часами смотрел в окно, и думал. Сейчас о Ю. О том, что вся его ненависть и гнев оказались напрасны, направлены не на того человека, кто выдавал его секреты Джо. Роя не интересовало, почему его обманул Моррис, или кто придумал использовать Морриса для отвода глаз и подозрений от Ю. Рой пребывал в недоумении. Чем Джо мог оказаться для Ю лучше него? Как Ю мог оказаться настолько двуличным, таким профессиональным обманщиком, что никто ни о чем так и не узнал, пока сейчас Джо не рассказал об этом Рою. Даже Моррис не видел, как Ю использовал его, незаметно подбрасывал идеи и якобы помогал, а сам, пользуясь этим прикрытием, сотрудничал с Джо. С Моррисом все просто и понятно, ослепленный своим фанатизмом, он мало отличался от тех же «посланников бога», но Ю? Разумный, немолодой, опытный. Как он пошел на поводу у Джо? Деньги, место среди бессмертной элиты или страх? Нет, слишком просто, но в чем же тогда разница?
Рой смотрел сверху вниз на двух человек, идущих по территории «HR», и не мог понять, кто они? Зачем они здесь? Ю, Джо, Хэнк, Моррис, Сара. Все такие разные и такие одинаковые. Почему он не видел этого раньше? Все их мысли, действия, желания и мечты, вся их жизнь и события оказались похожи, как у близнецов. Нет, не в буквальном смысле, не в кажущейся непримиримости взглядов или противоположности действий, а в конечных последствиях их решений. Теперь Рою казалось, что конечный результат событий был предрешен вне зависимости от того, как они все перемешались. Никто из них не сомневался в собственных действиях, своем праве навязывать свою волю. Никто не собирался отказываться от своих планов, невзирая на возможные последствия, даже если они становились слишком опасны для всех остальных. Так ведь не было. А почему он, Рой, не смог удовлетвориться лишь собственным бессмертием? Почему он пошел на поводу у Хэнка? Рой смотрел на людей во дворе и думал, насколько ему безразлично их будущее, что именно произойдет с этими людьми. Ему не хотелось работать, он не видел в этом смысла. Он был не способен ничего изменить, может уже даже не хотел и не верил в эту возможность. В любом случае, он, Рой, по–прежнему бессмертен. Значит ему по–прежнему безразлично, что произойдет с этим миром, его жизнь от них не зависит. Не зависит уже многие десятилетия. Его личное существование давно не зависит от способности человечества выжить, продолжать существовать, как вид. Его личные планы выживания больше не связаны с планами человечества, и может поэтому он согласился с Хэнком? Даже интересно было попробовать, что получится. Что–то вроде эксперимента.
Возможно, Джо был не так уж не прав, когда став бессмертным, став богом, он стал относиться к миру, как к своей собственности, требующей срочной реставрации на свой вкус. Разве, перестраивая свой дом, мы считаемся с живущими в нем муравьями? Мы их периодически даже травим, что в этом предосудительного? Рой взглянул на скорчившееся за стеклом тело бога. Не похож Джо на бога, скорее самозванца, которому Рой по ошибке позволил прикоснуться к вечности. Ни жалости, ни ненависти по–прежнему не было, только сильно болела голова. Рой достал таблетку обезболивающего. Он вспомнил тот день, у него также сильно болела голова, когда он ворвался в лабораторию Морриса и увидел оставшиеся на столе таблетки от головной боли. Тогда он запил одну из них остатками дистиллированной воды, той же, что выпил Моррис.
Вирус «смерти» убивал слишком быстро, экспериментировать с ним получалось плохо, но болезнь Джо прогрессировала медленно. Рой надеялся, Джо протянет еще достаточно долго, чтобы он успел научиться бороться с этим вирусом. Тогда появится шанс понять и вирус «смерти». В последние дни Рой слишком часто отвлекался и слишком часто размышлял о посторонних вещах, не имеющих отношения к науке. Это неправильно. Надо понять, в чем разница. В чем отличие вируса бессмертия Морриса от того прототипа из колбы. Рой все еще надеялся успеть понять, почему он–единственный человек, обладающий иммунитетом к вирусам Джо. У Роя снова не было времени, и нужно спешить, он может только попробовать успеть. Себя лично он богом больше не считал.
75
Хэнк поворачивал каменную статуэтку из одной стороны в другую и не мог определить, куда ее лучше повернуть лицом. В конце концов, ему надоело это занятие, и он оставил ее в покое на углу плоской поверхности широкого барьера, идущего по периметру крыши главного корпуса. Где и зачем он купил небольшую статую сидящей женщины, вспомнить не удавалось. Скорее всего, он приобрел ее кому–то в подарок, но забыл отдать, и она завалялась в кабинете. Хэнк притащил скульптуру женщины на крышу, собираясь с ней поговорить и, заодно, извиниться за годы, что ей пришлось пылиться у него в шкафу.
Несмотря на изрядное количество выпитого коньяка, он все еще неплохо соображал, и поэтому говорить со статуей не получалось, как он ни старался. При каждой попытке он просто чувствовал себя исключительно глупо, пытаясь разговаривать вслух с каменной женщиной, и Хэнку пришлось бросить эту игру во временное помутнение разума. Зато за время неудавшейся беседы Хэнк успел хорошо изучить ее лицо и удивится сосредоточенной направленности ее взгляда. Протянутая вперед рука отнюдь ни о чем не просила и ни к чему не призывала, как ему казалось раньше. Она увидела что–то впереди и указывала сама себе на это рукой, как будто сомневалась, пыталась убедиться, что зрение ее не обманывает. Хэнк стал всматриваться в этом же направлении, но не видел ничего, кроме леса и моря. Он осмотрелся вокруг и, не увидев ничего особенного, решил, может, она указывает на океан.
Может, статуя женщины указывала на вечный источник жизни? Жизнь дающая смотрела на ее колыбель, на океан, бессменный и бессмертный хранитель ее тайн. Вечный? Бессменный? Что за чушь! Просто много воды. Кому только приходят подобные мысли в голову, ассоциировать вечность с водой. Слишком хрупкая и ненадежная среда, слишком узкие границы существования. Немного теплее, и океан испарится, немного холоднее, и он превращается в безжизненную ледышку.
Поднимая упавший носовой платок, Хэнк наклонился и больно ударился головой о кирпичную стену, не вовремя отвлекшись на звонок телефона. Потерев ушибленный лоб, он с ненавистью взглянул на трезвонящий все утро телефон и широко размахнулся с намерением забросить его подальше. Он пятился назад от края, оставляя место на разбег и выбирая, в какую сторону лучше бросать телефон. Через пару шагов Хэнк застыл на месте, так его и не бросив. Он опустил руку, выключил телефон и аккуратно убрал его в карман. Телефон может еще пригодиться. Пора собраться, взять себя в руки и начать трезво рассуждать. Для чего он пил коньяк и пришел сюда беседовать с камнем? Грустить и предаваться эмоциям о том, где и когда он просчитался, можно будет потом, а сейчас необходимо позаботиться, чтобы такая возможность не исчезла в принципе.
Хэнк обернулся на вертолет, понуривший лопасти винта на взлетно–посадочной площадке. Оставшись здесь, он совершил самую крупную ошибку. Нужно было при первых же признаках новой эпидемии эвакуировать «HR» в одну из законсервированных лабораторий. Они в удаленных местах, вирус мог туда еще не добраться. Ничего, еще есть шанс, должен быть, даже если никто в это не верит. А кто не верит, Рой? Конечно, ему не о чем беспокоиться. Как же так получается, что только у него иммунитет? Все это очень странно. Жаль, ах как жаль, что Хэнк не может без него обойтись и все сделать сам… Так нельзя, Рой тут ни при чем, он единственный, кто может помочь. Проблем не появлялось как раз ровно до тех пор, пока они с Роем решали все вместе, прислушивались друг к другу.
Значит так, вертолет доставить до места не сможет, слишком далеко. Нужен самолет. Это тоже не проблема, главное выяснить у Роя все меры по дезинфекции. Его отвлекать не надо, пусть только объяснит, Хэнк сам сможет все сделать и организовать. Ничего, ничего, еще есть шанс. Главное…