– Проснётся мой маленький завтра утром, а под ёлкой такая красота!
Приготовления несколько притупили мысли о хроническом невезении, но письмо Деду Морозу по укоренившейся привычке женщина написала, только отправлять не торопилась. Говорят, что мысли материальны.
– Кто знает, кто знает… попросишь впопыхах что-нибудь несуразное, а оно исполнится. Тут думать нужно: Семён или… или не Семён?!
Сын с удовольствием съел несколько ярких мандаринок, наигрался вдоволь с пожарной машиной, и уснул.
Ей бы так беззаботно жить.
До Нового Года оставалось полтора часа. Девяносто бессмысленных минут.
Вероника зажгла огни на ёлке, предельно романтично сервировала стол: три варёных картофелины, политых майонезом, половинка филе сельди, узорами выложенные на тарелочку зелёный горошек, сладкая кукуруза, два ломтика бекона с долькой лимона, пирожок с капустой.
Бутылка игристого напитка, жаль, что не шампанское, стыла в холодильнике.
Женщина равнодушно смотрела на стол, стоивший ей недельного заработка, безучастно, без привычного аппетита.
– Одиночество сволочь, одиночество сука, – подумала она в ритме глуповатой песни, и застонала, вновь испытав душевную боль.
Логичнее и правильнее было, чтобы не впадать в уныние, не проваливаться в беспросветную меланхолию, а лечь спать с пахнущим сладким молоком и безоблачным счастьем Коленькой, прижать его мяконькое горячее тельце, напитаться от него энергией любви, запахом первородной добродетели.
– Только не реветь! Я счастливая, я беззаботная, я удачливая, и красивая... мне тепло, уютно, комфортно…
В это мгновение включилась вибрация на телефоне. Номер был незнакомый.
– Меня нет, ни для кого нет, – раздражённо прошептала расстроенная женщина, – я никому, совсем никому не нужна. Мне тоже никто не нужен!
– А если это Антон, – спохватилась вдруг Вероника, но в спешке нажала совсем не ту клавишу.
Звонок погас, зато сердце проявило невиданное усердие, выпрыгивая за пределы физического тела, болезненно, тревожно беспокоя её смутным предчувствием ожидаемых напрасно событий.
“А tckb не совсем напрасных, если это действительно Антон? Или Семён. Неужели я никому не нужна на всём белом свете!
– Вы мне звонили, – прошептала она, мечтая услышать голос Антона.
– Вероника, вы не сердитесь? Клянусь, я не мог позвонить. Так нелепо сложились обстоятельства. Но я о вас думал. Можно… глупо напрашиваться в гости к малознакомой женщине, но я рискну, можно я заскочу к вам… буквально на минуточку? Очень нужно.
– Коленька спит. Мне право неловко отказывать, но сами понимаете, меня могут неправильно понять… соседи, сын может проснуться.
– Если только на чашечку кофе, – после продолжительной паузы спохватилась она, похолодев от мысли, что Антон может обидеться.
– Да-да, вы правы, на одну единственную чашечку кофе. Совсем чутельную. У меня с собой бутылочка Эгермейстера, это ликёр такой, на лечебных травах. Добавим в кофе по ложечке бальзама. Поверьте, это так вкусно… да… и полезно. Я скоро, я очень-очень скоро. У вас какой кофе?
– А какой вы предпочитаете?
– На ваш вкус. Пирожное с меня. Вы, извините, одна?
– Да… то есть, нет, я с Коленькой… но он уже спит.
– Буду через пятнадцать минут.
– Домофон отключен. Звоните на телефон, я спущусь. Вы один… то есть, я совсем не это хотела спросить. Я не ждала гостей, у меня только селёдка, зелёный горошек… и чёрный хлеб. Не представляю, чем вас угощать.
– Я люблю селёдку… и с горошком, и без горошка… и чёрный хлеб тоже люблю. С Новым Годом, Вероника Матвеевна!
– И вас… и вас тоже… с годом, с новым.
Вероника засуетилась, побежала под душ, вылила на себя остаток ароматного шампуня, принялась краситься, надела отглаженное тысячу раз единственное своё платье, от времени почти потерявшее цвет, но добавляющее стройности, покрутилась, вспомнила, что Коленька написал ей на трусики, что сменные так и не успела постирать.
Десять минут прошло в бесполезных хлопотах. Она ничего, совсем ничего не успевала.
К горлу снова подступала истерика.
Вероника чувствовала, что не справляется с ситуацией, что это катастрофа.
Стирка трусиков заняла две минуты, ещё несколько глажка. Одевать пришлось влажными, но они были почти новые, выглядели вполне достойно.
– Вероника, – одёрнула она себя, – ты полная, ты абсолютная идиотка. Антон придёт пить кофе с пирожным, причём здесь фигура, макияж,и эти чёртовы трусики! Не теряй голову. Он просто напросто вежливый человек: обещал позвонить… и позвонил. Успокойся, сосредоточься, сядь, соберись. Это совсем не то, о чём ты думаешь. Кофе, только кофе, больше ни-че-го…