За возникающими спорами Тагир наблюдал вместе со всеми и хохотал до слёз, когда обидчик получал по заслугам. Он живо принимал участие в жизни временного пристанища, легко находил общий язык со всеми обитателями, с удовольствием обсуждал грядущую победу и жизнь в будущем, но с каждым днём засыпать становилось всё трудней и трудней. Каждую ночь он по долгу ворочался на жесткой лежанке, пытаясь отогнать назойливые мысли.
«Кто говорил со мной? И почему советовал покинуть друзей и родственников?». – Именно эти вопросы засели глубоко в сознании Тагира. Пусть он не согласен с некоторыми высказываниями и поведением близких людей, но это же не повод бросить всё и уйти. Тем более, куда идти? Кто его ждёт? Кому он нужен, кроме них? Пусть соплеменники и братья-оборотни стали жестче и непримиримее, так ведь это жизнь заставила. Очень трудно жить в постоянном напряжении, от всех скрываться и готовиться к худшему. Кого угодно такое существование может изменить не в лучшую сторону. Они жаждут войны. Так это понятно: впереди блеснула надежда на жизнь свободную от вечных лишений и страха. Этим рассуждениям Тагир придавался вновь и вновь, пытаясь заглушить ненавистные вопросы. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы не признаваться, даже самому себе, в беспомощности перед одиночеством. Смешно даже подумать, но человек сумерек начал бояться ночи. Не опасности ночного леса, не внезапного нападения из темноты, а той её силы, которая оставляет его наедине с самим собой. Никто не разделял его желание каждую ночь до утра сидеть у костра, вот и приходилось ворочаться на лежанке в тесной избушке, вслушиваться в трели сверчков и редкие уханья филина. Каждое утро Тагир выглядел усталым и разбитым, хотя этого никто не замечал или не хотел замечать. Он брался за любую работу, лишь бы не одному, лишь бы с кем-нибудь. Тагир стал молчаливым; последнее время он заметил, что наслаждается звуком чужих голосов. Значит он не один, значит кто-то рядом, это на время успокаивало, но внутреннее напряжение и неуверенность росли с каждым днём. Однажды ночью смятение вырвалось наружу, уводя оборотня далеко от хижины.
Сколько придётся бежать, Тагир даже представления не имел. Подгоняемый собственным бессилием и злостью, он мчал по ночному лесу, не разбирая пути, пока не упал полностью изнеможенный. Воин лежал, распластавшись у лесного ручья, а перед закрытыми глазами мелькали картинки прожитых лет.
- Это конец. – Подумал Тагир. – Я не один раз слышал, что за мгновение до смерти вспоминаешь всю жизнь. Может это и к лучшему. Уйдут страхи, уйдут сомненья, а я окажусь рядом с мамой. Мамочка мы скоро встретимся с тобой.
Тяжелое дыхание лублуза почти прекратилось, и он приготовился к концу.
- Ты ошибаешься, Тагир, это не конец. Это только начало нового пути. Пути совершенно иного, тяжелого и счастливого. Ты сам его только что избрал. Ты сам сделал первый шаг, хотя лёгким его назвать нельзя. – Снова неизвестный, но уже знакомый голос позвучал в голове.
- Кто ты? Что тебе нужно от меня? Оставь меня в покое! – Разнеслось по ночному лесу.
- Не кричи, просто думай. Зачем же голос надрывать? – Спокойно продолжал голос.
Тагир резко сел и оглянулся. Если и был кто-то рядом, то он умело скрывался под покровом ночи.
- Не смей смеяться надо мной, а лучше выйди и покажись, трус!!! Докажи, что ты настоящий воин.
- Говорю же тебе, успокойся и не кричи. – Всё так же ласково твердил голос. – Ночь в лесу, а ты…
- Не нужно меня успокаивать, - уже мысленно рявкнул раздражённый Тагир. – Лучше выходи по-хорошему, поговорим нормально.
- Прости, но я не могу выполнить твоей просьбы, ибо…