- Я должен был Инну на измене застукать, да... Но не бил её! Нет!
Внешне невозмутимый, адвокат наблюдал, как Вячеслав Иванович перестал заикаться, заговорил легко, вдаваясь в подробности. Казалось, ему это доставляет удовольствие:
- ... она как почуяла, что я приехал, попёрла его из квартиры. Рустам тянул, сколько мог, но... Инна услышала, что лифт пришёл, ему велела лечь и притвориться, как без памяти... И завизжала. Меня натурально ударила, вроде - очумела со страха. Она же актриса!
Шишкин попытался вскочить, но Чупров показал на глушилку. Клиент кивнул, мол, понял, и продолжил:
- Если не знать, что всё не так - запросто купиться можно. А что? Вор кавказской национальности, и кому верить? Ему, что ли? Но я-то знал! Вижу, наш план рухнул, и остолбенел. И тут он как...
- Правду! - напомнил адвокат, старательно храня вид всезнайки, хотя истина оказывалась намного сложнее его версии.
- Простите. Я понял, что попал впросак - полиция-то уже в пути! Просто так отпустить Рустика нельзя, Инка всё поймёт, и мне кранты! А если его за грабёж повяжут, он меня сдаст, без разговоров. Получается, в любом случае я спалюсь, как швед под Полтавой. Пнул я Рустама, подмигнул, на дверь показал. Сам отошёл, мобилу к уху приложил, изображаю, как полицию зову. В зеркало вижу - он подхватился, а Инка скалку суёт и показывает на себя. Видимо, тоже думала, как его натуральнее отпустить, чтобы передо мной отмазаться от измены. Рустам её по голове - скалка вдребезги. Понятно, я гнаться не собирался. Инку подхватил, скорую вызвал, а тут участковый не в тему нарисовался - что за дела, мол?
- Всё?
- Всё. То есть, нет. Дал я потом Рустаму ещё денег, чтоб заткнулся. И сам молчал про него. Я же не верил, что вы меня выручите! А сегодня понял, что стрелки на нём сошлись. Ну, и прямо на заседании твитнул ему, чтобы затаился, следы затёр, и в темпе, если в тюрьму не хочет. Думал, со временем всё само рассосётся...
Шишкин выговорился и стих. Адвокат молчал, невидяще глядя на глушилку, которая помигивала зелёным огоньком. В квартире долго стояла тишина, пока протрезвевший клиент не выдержал:
- Да бросьте, кто его найдёт?
- Знаете, следователи - далеко не дураки. Найдут, если захотят. А после сегодняшнего суда - непременно захотят...
- И что с того, если его поймают? Я тут ни при чём!
Чупрову захотелось воскликнуть в полный голос: "Идиот! Ты же себя подставил, собственными руками!" Но вместо этого он процитировал по памяти:
- Часть вторая, статья триста семь - деяния, соединенные с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, наказываются лишением свободы на срок до пяти лет.
- Какие деяния? - удивился Шишкин.
- Ложные показания, вот что! Вас оправдали, доходит? Вы теперь пойдёте, как свидетель преступления, а враньё и молчание прощается только обвиняемому, понятно? Дай бог, чтобы суд счёл преступление неосторожным и не признал вас с Рустамом группой лиц...
Вячеслав Иванович бледнел с каждым словом адвоката. После упоминания о предварительном сговоре он схватился за голову, застонал. Чупров вынул из жилета часы, глянул на время: "Настя должна уже быть дома - пора ехать и мириться...", заторопился и грубо припугнул клиента:
- ...тогда такие сроки корячатся, что...
- Хватит, хватит! Да, я дурак, понимаю, но вы мой адвокат, придумайте, что делать!
- Чистосердечное признание, раскаяние во лжи и сдача Рустама с потрохами - раз! Из кожи вон, но Инну вылечить, и как можно скорее, это два! А главное, - Вадим Юрьевич сорвался, закричал, забегал по комнате, - внятно объяснить, какого чёрта вы её провоцировали! Мне объяснить, мне! Всё рассказать, про каждую вашу бабу! И без вранья чтобы!
Яростно жестикулируя, он зацепил цепочкой за ручку шкафа. Часы грянулись на пол. Крышка отскочила, брызнуло стекло, выкатились колёсики. Чупров перестал кричать, присел на корточки:
- Чёрт, как жалко... Где я такие достану? - и долго, педантично собирал останки "Молнии" в пригоршню, чтобы после огорчённого изучения ссыпать в пепельницу. - Ладно, будем считать, что инцидент исчерпан.
Шишкин дождался, когда адвокат обернулся к нему:
- Простите, Вадим Юрьевич. Вы правы, у меня женщина, в Америке. И сын недавно родился. А Инна оказалась бесплодной, сколько мы не мыкались по врачам. Но в контракте эта причина для развода не указана. Вот я и решил... Ну, чтобы не делиться, - он оправдывался и заливался краской стыда, - это же три миллиона долларов, а на фига ей столько денег, одной? Штук двести, квартира - куда ни шло, но... Живем же для детей!
Чупров мысленно согласился, что признание клиента походило на правду. Не вульгарная "жаба" душила программиста, а желание сохранить деньги для долгожданного сына. Шишкин продолжал рассказывать, как, обуреваемый отцовскими чувствами, ступил на непозволительную для приличного человека, дурно пахнущую стезю: